– Я никогда ничего подобного не делал.
Я знала, к чему относятся эти слова, я чувствовала, что наступило время серьезного разговора, который или осудил, или закрепил бы эту опасную, непрочную и волнующую связь.
Я тихонько приблизилась к его плечам, положила на них свои ладони и губами прикоснулась к ним.
– То, что ты никогда этого не делал, еще не значит, что ты это сделал неправильно.
– Но и правильно тоже не сделал, – сказал он, делая новую затяжку.
– Ну а нам какая разница, правильно или неправильно? Для нас важно то, что нам было хорошо, что мы это испытали в полной мере. – Я стала кусать губы, сознавая, что взрослый человек не будет слушать какую-то девчонку, да еще и с претензиями.
Однако он повернулся ко мне лицом, выбросил сигарету и сказал:
– Вот почему ты меня сводишь с ума: ты уже зрелая женщина, умная, и у тебя такая страсть, что ей нет предела.
Это он, дневник, он ее распознал. Я имею в виду мою страсть.
Провожая меня домой, он мне сказал, что будет лучше, если мы не будем видеться в качестве преподавателя и ученицы, что он уже никогда не будет видеть во мне ученицу и что он никогда не смешивает работу с удовольствием. Я сказала, что мне это подходит, поцеловала его в щеку и открыла дверь в дом, а он подождал, чтобы я вошла.
24 февраля
Сегодня утром я не пошла в школу, я была очень уставшей.
К тому же сегодня вечером у нас премьера спектакля, так что у меня есть оправдание.
Примерно во время обеда я получила сообщение от Летиции, она писала, что ровно в девять она будет в театре, чтобы на меня посмотреть. Ах да… Летиция… вчера я про нее забыла. Как это сделать – соединить одно совершенство с другим совершенством? Вчера я получила Валерио, и этого мне было достаточно. Сегодня я одна, и мне одной самой себя не хватает (а почему вдруг мне недостаточно самой себя?), я хочу Летицию.
P. S. Этот кретин Фабрицио! Он вбил в башку прийти на спектакль с женой, чтобы посмотреть на меня! Хорошо, что он без претензий, в конечном счете я его убедила остаться дома.
1:50
Сегодня вечером я вовсе не была оживленной, даже наоборот – немного апатичной, и не могла дождаться, когда все закончится.
Все взволнованно бегали: кто от страха, кто от воодушевления, я же стояла за кулисами и внимательно высматривала, пришла ли Летиция. Я ее так и не увидела. Альдо, наш постановщик, позвал меня, так как было пора начинать спектакль.
Погасли люстры в партере, и огни осветили рампу.
Я устремилась на сцену, как будто стрела, выпущенная из тетивы, и в результате выскочила на подмостки именно так, как об этом всегда меня просил режиссер, но на репетициях это мне никогда не удавалось. Элиза Дулитл поразила всех, даже и меня, все вышло так естественно, как в движениях, так и в выражении новых эмоций, что я сама осталась в восторге.
Со сцены я пыталась взглядом разыскать Летицию, но напрасно. По окончании спектакля я из-за кулис во время приветствий и аплодисментов продолжала рассматривать зрителей в надежде увидеть ее лицо. Были мои родители, довольные безмерно, они рьяно рукоплескали, была Алессандра, ее я не видела уже несколько месяцев, и, к счастью, никакого намека на Фабрицио.
Потом я все же ее увидела.
Ее лицо сияло весельем, она хлопала в ладоши, как полоумная: она мне нравится и за это тоже: она очень непосредственная, веселая, ей радостно жить в качестве нападающего; смотреть ей в лицо – значит увеличивать собственное удовольствие.
Альдо меня оттащил за руку и стал орать:
– Молодец, молодец, золотко! Давай быстрее иди переоденься, мы все сейчас пойдем куда-нибудь отпраздновать это дело! – У него было такое безумное выражение лица, что я стала хохотать.
Я ему сказала, что не могу, что я должна встретиться с одним человеком. В этот самый момент подошла Летиция, как всегда, улыбающаяся, но, увидев Альдо, она изменилась в лице, ее улыбка пропала, а глаза стали суровыми. Я посмотрела на Альдо и увидела, что его лицо тоже побелело и изменилось. Я, как идиотка, повернулась раза три, глядя то на одного, то на другую, после чего спросила:
– В чем дело? Что с вами?
Они не ответили и продолжали смотреть друг на друга жестким взглядом, почти угрожающе. Первым заговорил Альдо:
– Нет, ничего, идите. Я скажу, что ты не смогла с нами пойти. Пока, красотка! – и поцеловал меня в лоб.
Ничего не понимая, я смотрела, как он убегает, а затем повернулась к Летиции и спросила:
– Все-таки можно узнать, что происходит? Вы знакомы?
Сейчас она уже была спокойнее, но несколько нерешительна, старалась избежать моего взгляда. Наконец опустила лицо и закрыла его своими длинными и утонченными руками.
Потом она посмотрела мне прямо в глаза и сказала:
– Я думаю, ты знаешь, что Альдо – гомик.
Мы все в нашей школе это знаем, он об этом говорит открыто; я ответила, что да.
– А что из этого? – Я попыталась ее разговорить.
– Ну, короче, он недавно встречался с одним парнем… ну вот, как бы мы и познакомились, то есть я и тот парень… Ну, и… Альдо стал что-то подозревать… – Она говорила медленно и сбивчиво.
– Подозревать что? – спросила я с любопытством, почти в истерике.
Она посмотрела на меня своими блестящими глазами:
– Нет, я не могу тебе это сказать, извини… не могу…
Затем она посмотрела куда-то вдаль и сказала:
– Что я не только лесбиянка…
А кто же я? Даже еще не женщина, потому что по документам я еще слишком маленькая, существо женского пола, которое ищет защиту и любовь в объятиях женщины.
Но сейчас я тебе вру, дневник, я никогда бы не позволила своей половинке так походить на меня, я должна быть единственной женщиной как частью целого. То, что я в Летиции разглядываю и чего желаю, – это не только ее тело – ее плотскую суть, но при этом и духовную тоже. Она мне нравится вся, она меня завораживает и волнует, с некоторых пор она – главное действующее лицо в моих фантазиях.
Любовь, которую я ищу всегда, порою мне кажется такой далекой, такой не для меня…
1 марта 2002 г. 23:20
Когда сегодня я вышла из дому, отец сидел на диване и с отсутствующим видом смотрел телевизор.
Так же безразлично он спросил, куда это я направляюсь, и я подумала, что абсолютно бесполезно ему что-то отвечать, все равно выражение его лица останется таким же, а он сам останется на диване.
Если бы я ему сказала: «Иду на квартиру, которую только что купил один женатый мужчина, с которым я трахаюсь» – результат был таким же, если бы я сказала: «Иду к Алессандре делать уроки».
