— Нет, я выбрал номер, дальше всех располагающийся от офиса, с таким расчетом, чтобы из его окон было видно дорогу, — коварно улыбнулся Сальваторе. — Ну а то, что в нем только одна кровать, это просто приятная неожиданность.
— Приятная для вас, — уточнила Харли.
Сальваторе опустил голову и уткнулся носом в нежную кожу за ухом Харли. У нее перехватило дыхание. Она и не подозревала, что некоторые части ее тела могут быть настолько чувствительными.
— Насколько я могу удостовериться, приятная и для вас.
— Ваше самомнение просто…
Полные яда слова потонули во вздохе, когда Сальваторе поцеловал ее в шею.
— А вы и здесь на вкус приятны, — проговорил Сальваторе, прикасаясь губами к ключице.
Харли почувствовала, как ее возбуждает экзотический мускусный запах. Должно быть, именно он помрачил ее ум, раз она с наслаждением провела ладонью по широкой мускулистой спине Сальваторе.
— Что вы со мной делаете? — пробормотала она.
Ответом ей стал тихий смех, теплом обдавший ее щеку. Сальваторе схватил за низ ее ночную рубашку, одним движением стащил ее и бросил через комнату.
— Вам рассказать в деталях или достаточно будет краткого ответа? — спросил он, отклоняясь назад и созерцая ее обнаженное тело, на котором оставались, правда, забавные белые штанишки.
Харли задрожала, чувствуя, как под взглядом Сальваторе странно отяжелели ее груди.
— Впрочем, вы уже поняли, что я имел в виду.
— Вы используете свою силу, чтобы… — Харли не нашла слов.
Сальваторе чуть опустился вниз, устраиваясь между ее ногами, наклонил голову, и напрягшиеся острия сосков потонули в его густых черных волосах.
— Чтобы? — переспросил он.
— Чтобы обольстить меня, — нашлась Харли.
Сальваторе обнял губами стоящий сосок, и новый стон наслаждения вырвался из груди Харли.
— Какую силу?
Харли вцепилась в спину длинными ногтями.
— Вы смеетесь надо мной.
Но Сальваторе продолжал дразнить языком ее сосок, чувствуя, что возбуждается все больше.
О Боже, так хорошо он никогда себя не чувствовал!
— Я не смеюсь над вами, это называется совсем иначе, — проговорил Сальваторе, целуя ложбинку между грудями.
— Сальваторе!
С утробным стоном Сальваторе неожиданно подался вверх и поцеловал Харли в открытые от удивления губы. Он почувствовал, какими мягкими стали они, а в глазах пожаром засверкало желание.
— Я не знаю, о какой силе вы говорите. Может быть, о моем мужском очаровании. Мне говорили, что оно неотразимо.
— Я не верю вам, — ответила Харли, поднимая в приглашении бедра.
— Почему?
— Потому что не могу хотеть вас. Я вас толком даже не знаю.
Сальваторе рассмеялся, покрывая поцелуями ее шею.
— О, у нас будет целая вечность, чтобы познакомиться ближе.
Властный тон всегда пугал Харли. За многие годы она успела устать от того, что ей вечно кто-то указывал, что делать. Теперь она собиралась отвечать за свою жизнь сама.
— Едва ли, — сказала она, впиваясь в спину ногтями. — Если вы хотите сделать меня королевой, то сильно ошибаетесь.
— Господи, Харли, но поцеловать-то вас можно без специального согласия?
— Только не думайте, что…
Губы Сальваторе скользнули по шее Харли и закрыли на мгновение ее губы, потом стали покрывать поцелуями груди. Затем Сальваторе уверенно перешел на упругий подрагивающий живот.
— Я и не думаю, — проговорил Сальваторе. — И вы расслабьтесь и поменьше думайте.
Когда язык Сальваторе пробежал по пупку Харли, она даже приподнялась над ложем.
Его ласки были столь же решительны, как и он сам.
Внезапно Харли почувствовала, что устала от его прикосновений, неустанного движения рук, поцелуев. Ей казалось, что она очнулась в самом жерле бешеного водоворота без малейшего представления, как оказалась там.
— Вы хотите, чтобы я вся без остатка отдалась вам? — спросила Харли.
Сальваторе поднял голову, и на его лице Харли увидела неприкрытую улыбку.
— Как это по-викториански. А хотите, я без остатка отдамся вам?
— Хочу, — неожиданно для себя выпалила Харли.
Роковая черта была пройдена, и единственное разумное, что оставалось ей, это взять на себя контроль над ситуацией. Харли положила ладони на его спину, затем утопила их в густой шевелюре Сальваторе и, прижавшись к нему, неожиданно перекатилась на бок. Теперь уже она сидела на нем, самодовольно радуясь его замешательству.
— Тогда вы не будете возражать, если я побуду сверху.
О нет, Сальваторе и не думал возражать! Какому мужчине не понравится женщина, которая знает, что хочет, и — главное — обладает отвагой это взять. Особенно если она хочет мужчину, который добивается расположения этой женщины.
Это было намного лучше, чем Харли, лежавшая под ним, со страхом воспринимающая каждый поцелуй. Сальваторе с наслаждением растянулся на постели и не без удовольствия смотрел на ее обнаженные бедра. Золотистые волосы ниспадали Харли на лоб, и за их тонкой пеленой мерцали светло-карие глаза. Сердце Сальваторе гулко стучало, а взор услаждали совершенной формы груди — не стоящие, но стекающие вниз большими каплями, увенчанными игривыми розовыми сосками. Ниже взгляду открывалась тонкая точеная талия.
Сальваторе не удивился, что при виде таких красот в нем проснулся мужчина. Так реагируют и люди, и оборотни. Но пробуждение в оборотне волка всегда неожиданно даже для него самого. Еще никогда во время секса он не чувствовал столь явственно волка, сидящего в нем. Видимо, непредвиденный поворот застал его врасплох и заставил пусть даже приятно, но поволноваться.
Харли увидела животный огонек в глазах Сальваторе, но это лишь подстегнуло ее. Не страх увидел он на ее лице, а ту же самую животную страсть.
— Так вы хотели быть сверху? — спросил Сальваторе, обхватывая ладонями ее груди и играя большими пальцами с сосками. — А мне показалось, что вы обманываете меня.
Харли крепче схватилась за шевелюру Сальваторе, склонилась и поцеловала его с такой дикой страстью, что тот зарычал от удовольствия. В этом поцелуе был вкус ванили, а также магии и властности, и все это было круто замешано на сладком искушении.
Бедра Сальваторе инстинктивно оторвались от кровати. Даже через плотный атлас боксеров он чувствовал жар, исходивший от Харли.
«Боже, я должен войти в нее, отметить ее своей страстью», — подумал он.
Словно почувствовав его животную страсть, Харли на мгновение замерла.
— Все в порядке, — извиняющимся тоном сказала она.
