— Ну, товарищи, — увещевал Петр Петрович. —
Ну, хватит уже самоуправничать! Ведь это же шутка была. Наши гости просто
пошутили.
— За такие шутки в зоне — головой в парашу! —
крикнул кто-то.
— А ты нас, Заплаткин, тюремными порядками не
стращай, — отозвался председатель. — Не сбивай с панталыку
сознательных колхозников.
— Ишь, сознательный! — раздался из толпы злобный
старушечий голосок.
— Ведь это ж ананасовый сок был, а не что-то!
— А ты пробовал, что ли?
— Что пробовал? — замялся директор.
— Вот и мы спрашиваем, что ты у них пробовал? —
вырвался из гама грозный мужской бас. — Я, например, ничего у них не
пробовал и пробовать не собираюсь. А ты, председатель, как я погляжу, так уже
напробовался, что всякое рабоче-крестьянское достоинство потерял!
— Правильно! Правду говоришь! — зашумела
толпа. — Они нас за людей не считают, издеваются, оскорбляют и словом, и
делом, а он, понимаешь… Защитничек нашелся!..
Когда вопли чуть поутихли, кто-то добавил:
— Да чего его слушать-то, прихвостня столичного? Туда
же его! В амбар!
— А ну, не лезь! — вновь рубанул голос
Ядрышникова. — А ну, руки-то прибрал! — и в тот же миг снаружи
громыхнул мощный выстрел. — Кто тронет, тут и ляжет!
— Зря ты это, Петрович, — опять раздался все тот
же бас, но на этот раз он стал помягче. — Мы же к тебе с уважением. Только
народ-то, народ — он завсегда прав. А ружья и у нас есть…
— Ладно, ладно, — откликнулся председатель. —
Стрелять друг в друга мы погодим, не в тире! Отойду я пока, подумаю. Но и вы
покаместь не спешите…
Умница Ядрышников! Не зря он мне сразу понравился.
Голоса вновь превратились в неразборчивое гудение, и Стас
зашипел опять:
— Костик! Помнишь, как Индиана Джонс веревку пережигал,
когда его с отцом фашисты к стульям привязали?
— Но у него же не получилось ничего, — возразил я,
припоминая. — Он зажигалку выронил, и пожар начался.
— А мы осторожнее будем! Мы его ошибку учтем.
Веня! — обратился он к продюсеру. — У тебя зажигалка есть?
— Конечно! — воскликнул тот бодро. — Она у
меня всегда с собой. В заднем кармане.
Хоть и не нравилась мне Стасова затея, но просто стоять, как
коровы в стойле, и ждать, пока с нами разделаются, я не мог тоже.
Длина веревки, связывавшей нас вместе, позволила мне
повернуться к продюсеру спиной >и, плотно прижавшись к нему, вытащить из его
джинсов фирменную «Зиппо». Перескоков при этом глуповато похихикивал.
— Дай мне, — сказал Стас, — а сам веревку к
огоньку подставляй.
Я кое-как передал ему зажигалку, и он почиркал колесиком о
кремень… Через минуту мы с ним были свободны друг от друга, а наша
альпинистская связка разделилась на две половины. Стас продолжал держать
огонек, и я попытался подсунуть к нему узел на своих руках. Но ни он, ни я
огонька при этом видеть не могли, ведь руки у нас были связаны за спиной, и
процессом руководил Перескоков.
— Левее! Правее! Ниже! — кричал он мне.
Я пару раз обжегся, отдергиваясь, но упрямо повторял
попытки, и в какой-то момент продюсер забормотал:
— Вот так, вот так… Тлеет! — наконец обрадованно
сообщил он. И тут же Стас вскрикнул:
— Ай! Я ее уронил!
Все, блин, как в кино! Солома вспыхнула, и мы принялись
топтать ее, чтобы затушить.
— Фу-у, пронесло, — сказал Стас, когда нам это
удалось. — Накалилась, гадина!..
— А веревка все еще тлеет! — заметил продюсер.
— Тихо! Не шевелись, — приказал мне Стас и стал
легонько дуть на искру. Но она от этого только потухла.
Тогда, усевшись на пол и корячась самым неимоверным образом,
мы нашарили зажигалку, подняли ее и повторили все заново. На этот раз у нас
получилось, и через пять минут я оказался свободен. Я попробовал распутать
Стаса, но у меня ничего не вышло: узел был мастерский. Тогда я его тоже
пережег.
Потом таким же образом освободили Перескокова и принялись за
остальных. Зажигалка пошла по рукам… И мы сами не заметили, как в амбаре
все-таки начался пожар. Видно, огонек угодил на участок особенно сухой и густой
соломы, и полыхнуло так, что пытаться огонь затоптать даже не стоило.
Спасаясь от огня, мы бросились в противоположный угол
помещения. Свободны были уже все. Краем глаза я заметил, как зарыдали братья
«Наталипортман», обнявшись с носатым коротышкой, и мне не в чем было их
упрекнуть. Что может быть глупее смерти в вонючем амбаре, да еще если сам себя
подпалил?..
Как раз в этот миг снаружи запели:
Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой…
Солировал Комбинезонов. Я уже решил проститься со Стасом, но
вдруг послышался рев мотора и оглушительный треск. Это прямо сквозь заднюю
стену, ломая бревна и доски, в амбар въехал огромный желтый трактор «Кировец»,
таща за собой длиннющий прицеп. Двигатель хрипло сбросил обороты, и машина,
качаясь на пухлых колесах, остановилась посередине полыхающего амбара. Из
кабины высунулся директор Ядрышников.
— Живо на платформу! — скомандовал он, перекрывая
хриплым командирским голосом холостой рокот двигателя.
Звезды бросились на площадку прицепа. Машина надрывно
взревела и ринулась на ворота. Миг — и с грохотом снеся их, «Кировец»
вырвался из горящего амбара, как желтый огнедышащий дракон из пещеры.
— Ура!!! — закричали звезды в едином порыве.
«Кировец» натужно рычал, выбрасывал из трубы клубы черного
дыма и гремел прицепом. Разгоняя сельчан, он двинулся вдоль поселка. Из его
кабины доносилось заливистое председательское пение:
…Прокати нас, Ванюша, на тракторе,
До око-олицы нас прокати-и-и…
Но к гонкам эта мощная тяжелая машина была явно не
приспособлена. По ухабам и выбоинам сельской дороги трактор был вынужден идти
медленно, километров пятнадцать — двадцать в час. Так что вскоре
разъяренные колхозники, опомнившись, кинулись за нами.
Не успели мы вырулить на трассу, как, обгоняя вооруженных
чем попало преследователей, к нам стали приближаться мотоциклы с колясками и
радостные мальчишки на велосипедах.
— Костя, если догонят, нам хана! — крикнул мне
Стас. — Они больше тянуть не станут!
Я в этом не сомневался, но ответить мне было нечего.
— Слушай! Это ведь Киреевск, так? — вдруг быстро
заговорил Стас. — Точно Киреевск?
— Точно! — отозвался я, не понимая, к чему он
клонит.
— Я где-то читал про иных села Киреевска! —
воскликнул Стас. — Про светлых иных. Они могут помочь нам! — Он
уставился в придорожную тьму и заорал: — Выйти из сумрака! Именем чего-то
там, выйти из сумрака и помочь нам!
