Девочки-танцовщицы, покачивая бедрами в такт льющейся
откуда-то музыке, пошли по сторонам. Кроме водителя внутри нашей машины остался
еще недавно принятый Перескоковым в штат телохранитель. Его голова была, как у
араба, замотана в клетчатый платок.
На крышах остальных лимузинов устроились Самогудова с
Леликом и Грелкиным, «Наталипортман» с Мармеладным Кроликом и носатый с Перескоковым
и Шпулькиным. Старинный сибирский город превратился в кишащую фанатами столицу
российской попсы. Зрители теснились на тротуарах, и толпе этой не было видно ни
конца ни края. Наша колонна медленно ползла вдоль проспекта, звезды под
приветственные крики махали ручками и посылали воздушные поцелуи, а публика
благодарно вопила «ура» и свистела.
Наконец мы добрались до сцены, и мимо нас пошли остальные
участники карнавала. Они действительно были хороши. Тут был и разноцветный
китайский огнедышащий дракон-многоножка, внутри которого помещалось двадцать
человек, и целые колонны людей, наряженных в разных животных или в экзотические
костюмы других стран и эпох.
Здесь было видимо-невидимо красивых девушек, изысканные
легкие одежды которых подчеркивали стройность фигур… Была даже одна практически
совсем нагая. Ну, один листочек спереди не считается. Это была ослепительно
красивая модель, которая изображала Еву. Вместе с качком-Адамом и резиновым
брандспойтом в качестве Змея-искусителя она красовалась в райских кущах,
оборудованных в кузове автомобиля «ЗИЛ»…
Стоя рядом с нами на сцене, воздвигнутой на «площади»,
которая больше походила на парк с тополями, клумбами и фонтаном, губернатор
Вольфрам выкрикивал в микрофон лозунги, словно на демонстрации, стараясь при
этом угодить всем участникам:
— Да здравствует Племя свободных женщин! — кричал
он, завидев десяток скудно покрытых звериными шкурками девиц. — Ура!
— Ура-а! — радостно визжали те.
— Да здравствуют божьи коровки томских полей!
— Ура-а-а!
Эти божьи коровки вообще понравились мне больше всех. Были
они, как и положено, оранжевые с черными точками. Пританцовывая, они шли за
самосвалом, на котором громоздились два барабанщика, выстукивающие затейливые
афроамериканские ритмы. На одном тактовом барабане было написано «Коровка
Боря», на другом — «Коровка Коля».
— Да здравствуют бабочки!
— Ура-а-а!!! — пищали, помахивая крылышками,
разноцветные бабочки-детишки.
— Пламенный привет нашим замечательным членам движения
«АнтиСПИД»! — крикнул Вольфрам.
— Ур-р-ра! — закричали разноцветные члены.
Наконец, карнавальная колонна иссякла, и все — как
участники, так и зрители — скопились на площади вокруг нашей сцены. Уже
начинало смеркаться, и вокруг зажглись мощные прожектора. Тут микрофоном
завладел Перескоков:
— Друзья! — начал он. — Я думаю, вам
известно, что сегодня перед вами должна была выступить знаменитая певица
Леокадия?!
Я выпучил глаза, но Стас шепнул мне:
— Молодец, Веня! Уж об этом-то ей точно доложат!
— Ле-о-ка-ди-я! Ле-о-ка-ди-я! — принялась скандировать
толпа, но продюсер продолжил:
— Но она, понимаете ли, сказала, что не собирается петь
в таком захолустном провинциальном городишке, как ваш…
— А-а-а!!! — взорвался народ негодованием, и имя
певицы потонуло в этом реве.
— Да и ладно! — заявил Перескоков. — Не
больно-то и надо! У нас есть звезды покруче! Встречайте: дуэт
«Тот-Того»! — Площадь потряс новый взрыв зрительских эмоций, но теперь это
был восторг. — Тем более что наши мальчики, — продолжал хитрый
продюсер, — легко исполнят для вас пару ее хитов.
Толпа взвыла от радости, зазвучала фонограмма, и мы со
Стасом, уже привычно прыгая и пыхтя в отключенные микрофоны, «запели»
неизвестно чьими голосами:
Милый, милый, милый,
Зацелуй меня,
Милый, милый, от тебя
Я млею как свинья!
Честно говоря, на этот раз я прыгал и кривлялся даже с
некоторым удовольствием. Приятно было доставить радость всем этим людям и
досадить к тому же зловредной Леокадии. Но следующий куплет все испортил:
Милый, помнишь, мы в «пис-пис»
Играли во дворе?
Обмочили гаражи
И штанину мне.
Вот черт! А я уже и забыл про эту проклятую тематику. Но уж
тут все пошло без сучка и задоринки — именно так, как и задумывали наши
великие и ужасные продюсеры. Ну конечно! Это ж вам не глухой таежный Киреевск,
это крупный областной центр! Громовым эхом подпевая припев, все эти, только что
такие симпатичные мне люди враз принялись радостно справлять малую нужду.
Я уж не знаю, как эта сволочь Перескоков сумел так настроить
десятки тысяч людей, наверное, дело тут в силе телерекламы. Но если так, то,
учитывая, что этот концерт тоже транслируется, сейчас вместе с нами мочилась и
вся наша необъятная, многонациональная, многострадальная Родина-мать!
Вот это был настоящий ночной позор. Хуже и представить себе
трудно… Но был и забавный момент. Откуда ни возьмись, на площади появился
раскрашенный цветочками дрессированный слон и, набирая хоботом воду из фонтана,
принялся обливать ею всех окружающих.
Наконец на подмостки выскочили Самогудова с Леликом,
Перескоков стал их витиевато объявлять, а мы спустились вниз. Настроение было
отвратное. Чуть-чуть грела мысль, что, возможно, это позорище все-таки выведет
нас на Леокадию, но это было слабое утешение, так как верилось с трудом.
— Здорово придумали! — счастливо скалясь, хлопнул
меня по плечу безумный Вольфрам. — Долой условности! Свобода,
непосредственность и еще раз свобода! Ну а теперь — ко мне? И — по
бальзамчику?!
— А что, поехали? — утомленным голосом предложил
мне Стас. — Пока нас Перескоков не поймал.
— Поехали, — согласился я и поискал глазами
телохранителя, но Стас, поняв меня, поторопил:
— Да черт с ним, пошли быстрее, а то, не дай бог, еще
Веничка увяжется.
Вольфрам поразил нас размахом своего быта и глубиной
воображения. Во-первых, выяснилось, что живет он прямо в старинном особняке
областного исторического музея в центре города, которым, как он нам объяснил,
до революции владел архиерей. Во-вторых, губернатор оказался чрезвычайно
эрудированным и артистичным человеком.
— А это мой лучший друг! — воскликнул он, когда в
фойе музея, громко топая, встречать нас выбежала огромная собака-лабрадор и
принялась, крутя роскошным хвостом, слюнявить пухлые пальцы хозяина. — Ее
зовут Шланга. Очень умная, хотя, как вы, наверное, уже поняли, ленивая псина.
Собака исподлобья посмотрела на хозяина, продемонстрировав
свои красноватые белки, пошатнулась и рухнула у его ног.
