— Петр Петрович! — воскликнул я, хотя он, конечно
же, меня не слышал. — Что с вами?
Да! Нашим телохранителем стал именно председатель
Киреевского совхоза Петр Петрович Ядрышников. Это его мы спасали от подобрения
с помощью «Пинк Флойда».
Стас приник к его бинтам.
— Леокадия! — закричал он. — У него в
наушниках — Леокадия!
— Петр Петрович! — сдирая с него повязку,
воскликнул я. — Кто дал вам эту гадость?
— Почему же гадость? — искренне удивился
тот. — Красивая музыка! Мне дал ее мой друг продюсер Перископов! Эх, в
баньку бы такую музыку! «Кис-кис, брысь, — подпевая, вновь принялся он
танцевать вприсядку, теперь уже под звучащую на стадионе песню, — кис-кис,
мяу»! — и двинулся к кулисам… — Эх, в баньку нашу сибирскую я вас не
сводил!..
Еще миг, и он уже плясал на сцене вокруг голографической
Леокадии…
В поисках Перископова мы побежали дальше. И нашли его
катающимся по пыльному полу какого-то подсобного помещения в борьбе с беднягой
Вольфрамом. Борьба была неравной, но умница-губернатор вцепился в продюсера
крепко, приговаривая:
— Ну какой вы все-таки прекрасный человек!
— Да отстань же ты от меня! — вскричал Перископов
как раз в момент нашего появления и взмыл к потолку на своих тончайших нитях.
Вольфрам, ослабив хватку, шмякнулся на бетонный пол.
Мы посмотрели вверх. Перископов на четвереньках стоял на
потолке и, неестественно вывернув шею, глядел на нас.
— Вы ведь хотите встретиться с настоящей
Леокадией? — спросил он нас оттуда и, не дожидаясь ответа,
договорил: — Скажите этому навязчивому господину, чтобы он прекратил за
меня цепляться и не преследовал нас. Если он пообещает, я сейчас же переправлю
вас к ней.
— Пообещайте ему, пожалуйста, — попросил
Стас. — Так надо, честное слово. Вы свое дело сделали, спасибо.
— Надо так надо, — кряхтя, поднялся с пола
Вольфрам. — Ладно, обещаю! — задрав голову, крикнул он
продюсеру. — Слазьте оттуда, странный вы человек!
Перископов спрыгнул с потолка и, падая, ловко, как кошка,
перевернулся на ноги.
— Следуйте за мной, — сказал он нам и быстро
двинулся вперед.
Мы помахали Вольфраму и поспешили вдогонку.
— За стадионом нас ждет вертолет, — сообщил
Перископов нам на ходу, — который отвезет нас в Гизу к пирамиде Хеопса.
Под ней спрятана кабина нуль-транспортировки. Принцесса Леокадия поручила мне
доставить вас на свою планету.
Так и есть! Все-таки чужие.
— Зачем? — спросил Стас настороженно.
Я подумал было, что сработал хитрый план наших акул
шоу-бизнеса, и певица хочет разобраться с нами по поводу нарушения ее авторских
прав, но Перископов отозвался:
— Вы ее удивили, не поддавшись ее чарам
психокодирования. Она будет вас изучать.
— А если мы не полетим? — вдруг заартачился
Стас. — Что-то мне не хочется… Как-то я устал.
— А ну, пошевеливайтесь! — рявкнул Перископов и
так на нас глянул, что мы без дальнейших промедлений поспешили за ним.
Выйдя на свежий воздух, мы оказались за трибунами стадиона.
Вертолет, висящий на фоне звездного неба, казался игрушечным. К ногам упала
веревочная лестница.
— А как же все наши? — спросил я. — Вольфрам,
Перескоков, Ядрышников?
— Я здесь! — приветливо помахал рукой Перескоков,
высунувшись из стеклянной кабины вертолета.
— За остальных не беспокойтесь, — криво усмехнулся
Перископов. — Их никто не обидит. Люди-то вокруг добрые! Ха, ха,
ха! — зловеще рассмеялся он.
Глава десятая
О том, как мы узнали почти все, после чего у нас
случилось раздвоение личности
Я думал, что мы приземлимся прямо возле пирамиды, но нет:
вертолет медленно снижался к оазису неподалеку. Был уже вечер, адская жара
спала, я впервые за все время осмотрелся и как-то всерьез осознал, что
действительно нахожусь в Египте. Он мало походил на наши детские воспоминания,
и пирамиды мне показались попроще, чем я себе их представлял… Не было в них
какой-то древней загадочности.
В оазисе возле небольшого ручейка работала бетономешалка, а
рядом с ней возилось с десяток аборигенов.
— Они что, дом строят? — спросил Стас.
— Нет, — сказал Перископов. — Они делают
плиты для пирамид.
— Для новых? — изумился я. Но Перископов удивил
меня еще сильнее.
— Для старых! — рявкнул он и скрежетнул зубами.
Шасси как раз коснулись земли. — Выметайтесь! — бросил он нам. —
А ты, — обернулся он к Перескокову, — лети на стоянку. Когда
понадобишься — вызову…
Мы послушно спрыгнули на жухлую травку.
— До свидания, мальчики! — крикнул нам Перескоков,
и я почувствовал к нему почти нежность. — «Тот-Того» — был моим
лучшим проектом! Я надеюсь, мы еще встретимся!
Двигатель взревел, с пальм посыпались кокосовые орехи, и
маленький вертолетик исчез в темном небе.
— Надейся, надейся, — проворчал Перископов и
принялся что-то искать взглядом на земле. Потом, ориентируясь, он потыкал
пальцем в звезды и стал отсчитывать шаги от одной из пальм.
Пока мы за ним наблюдали, от бетономешалки отошли два
прокопченных аборигена с измазанным раствором верблюдом на поводу. Теперь они
стояли поодаль, чуть наклонив головы набок, приглядывались к нам и тихо
перешептывались. Наконец, о чем-то договорившись, они подошли ближе и остановились
шагах в пяти.
— Твоя Иван, моя Борис, — сказал один из них мне.
Я кивнул. Абориген обрадовался и показал на верблюда. — Его Оскар. Хочет
тебя катать. Три доллара. Халява…
— Не-не, — враз помотали головами мы со Стасом.
— Эй, брат! — обиженно закричал второй. —
Мы — русски! Мама Ленинград! Оскар три дня не ель, а брат его обижаль!
Тем временем Перископов, закончив свои вычисления,
остановился возле большого плоского валуна и крикнул нам:
— Кончайте трепаться с этими идиотами и быстро идите
сюда! — и он указал на глыбу: — Отодвигайте.
Арабы оживились пуще прежнего.
— Что ты сказать, дорогой? — агрессивно спросил
один из них Перископова. — Моя — идиот?! Да мой Оскар твоя мама
любиль!..
Верблюд посмотрел на Перископова, ухмыльнулся и сплюнул.
Арабы загоготали. Внезапно продюсер подался вперед и, пристально глядя
животному в глаза, испустил какой-то пронзительный гортанный звук. Арабы враз
смолкли, а верблюд за их спинами издал жалобный храп и грузно повалился на бок.
Арабы посмотрели на бедного Оскара, попятились и, спотыкаясь, побежали прочь.
— Что ты сделал с верблюдом?! — возмутился
Стас. — Он-то в чем виноват?!
