— Так не носят же! — вскочил тот. — У нас же
как? Надо как надо, а все как один!
— Спасибо, — скептически произнес премьер. —
Вы у нас известный мастер афоризма.
Раздались жидкие овации, смешки и гул голосов.
— Слушай, они что, вместо того чтобы бороться с
подобрением, думают, как глухих подобрить?! — спросил меня Стас. Я пожал
плечами и предположил:
— Просто они сами уже добренькие, вот им и кажется, что
это нормально.
Стас сделал большие глаза. Тем временем премьер постучал по
столу и осадил весельчаков:
— Дома наговоритесь! У кого еще имеются соображения по существу
вопроса?
— Позвольте мне, — поднялся моложавый улыбчивый
человек, похожий на индейца.
— Пожалуйста, пожалуйста, господин Втайгу.
— Господин председатель правительства, мне кажется,
более важной проблемой является не то, как заставить глухих слушать, а
определиться, ЧТО они должны услышать, чтобы перестать быть такими нехорошими.
— Костя! — воскликнул Стас. — И про Леокадию
они, выходит, тоже не знают!
Я согласно кивнул.
— Не понял? — нахмурился премьер. — Мне
доложили, что суть проблемы такова: те наши граждане, которые слышат,
противоправных поступков не совершают, а вот те, кто не слышит, —
представляют угрозу для общества.
— Это не совсем так, господин премьер, —
настойчиво сказал Втайгу. — Противоправные поступки сейчас совершают все,
но те, кто слышит, делятся с остальными, а вот глухие — не делятся.
Бандами глухих захвачены ГУМ, Бабаевская шоколадная фабрика и ряд других
стратегически важных объектов помельче. И они туда никого не пускают. А на
другие объекты люди заходят спокойно и выносят все, что им нужно.
— Меня неверно информировали, — сказал премьер
беспокойно. — Наверное, не хотели меня расстраивать… Вы, Кожемяка
Гермагентович, садитесь, садитесь, в ногах правды нет… Я вас, простите, не
обидел? О вашей кристальной честности нам хорошо известно. Это не про ваши
замечательные ноги сказано. Это пословица такая. Нашего замечательного народа.
— Позвольте вмешаться, — раздался высокий голос, и
на экране возник толстенький розовощекий человек.
— Валяйте, — разрешил премьер.
— Я понимаю, что отклоняюсь от темы, но то, что я
скажу, кажется мне весьма важным.
— Что именно? — нахмурился премьер.
— Дело в том, что в связи с изменением поведения наших
граждан наметилась и еще одна нехорошая тенденция.
— Какая? — спросил премьер. — Только,
пожалуйста, не расстраивайте меня еще сильнее. Я вас предупреждаю.
— Я постараюсь, — кивнул розовощекий. — Дело
вот какое. Наши граждане в последнее время практически перестали заниматься,
простите, сексом…
— То есть у нас его снова пет? — хихикнул
премьер. — Как раньше, в Советском Союзе?
Журналисты загомонили.
— Вот именно, — подтвердил министр, повышая
голос. — А это не может не повлиять на демографическую ситуацию…
— Знаете что, — нахмурился премьер. — Не
сгущайте. Мы с вами не вправе вторгаться в интимную сторону жизни наших
граждан. У нас не полицейское государство. Или, может, — игриво погрозил
он пальцем, — вы переносите на государственный уровень свою личную
проблему? — Журналисты зашумели еще громче. — Демографический вопрос,
господин министр, у нас и раньше стоял, и еще, извините, постоит… —
посерьезнел премьер. — Что-то еще у вас есть?
— Да много чего, — пробормотал смущенный
чиновник. — Одни хирурги операции делать отказываются, другие, наоборот,
любую болячку эфтаназией лечат…
— Вот и разберитесь с этим сами. Привыкли, понимаете,
что за вас каждую мелочь решают! Зря вы перебили Кожемяку Гермагентовича. Так
как вы сказали, господин Втайгу? Проблема в том, ЧТО должны услышать глухие?..
Тут Стас треснул по пульту, и телевизор отключился.
— Ты чего? — удивился я.
— Костя, а ведь мы вымираем, — зловещим голосом
сказал он.
— Да брось, с чего ты взял?
— Фрейда надо читать! — заявил он так, как будто
сам его читал. — Секс и агрессия — вещи взаимосвязанные!
— Ерунда это все, по-моему.
— Что значит «ерунда»?! Ты слышал, что министр
здравоохранения сказал?
— Мало ли что он сказал. Да даже если и так, это все
равно ничего не значит. Ну, станут люди этим в десять раз реже заниматься, зато
про противозачаточные средства добренькие точно забудут. Не вымрем.
— То есть тебя все устраивает?
— С чего ты взял? Все это мне сильно не нравится. Люди
становятся какими-то безвольными, бессмысленными идиотиками…
— Короче, мир, Костя, надо спасать, — заявил Стас
веско.
— И спасать его будем мы? — уточнил я.
— А кто ж еще?! — усмехнулся он. — Конечно,
мы. С Кубатаем и Смолянином было бы сподручнее, но где ж их взять-то?
— А от кого спасать?
— «От кого, от кого», — передразнил Стас. —
От злодеев, от кого же еще! От тех, кто эту песенку выдумал, чтобы поработить
человечество.
— И кто это? А, понятно. Инопланетяне, — сказал я
скептически.
— «Голоса Вселенной» начитался, — констатировал
Стас и вздохнул. — Я не знаю, кто это… — и вдруг, шлепнув ладошкой по
столу, он воскликнул: — Зато я знаю, кто нам сможет это сказать!
— Кто?
— Леокадия, Костя! Надо ехать в Москву и искать ее!
Стас забегал по комнате, бормоча:
— Подожди, подожди, подожди…
Когда на него нападает вот такая бешеная лихорадочность, его
лучше не трогать. Он схватил телефон и набрал 09.
— Алле! Девушка! Мне нужно срочно позвонить в Москву, в
«Останкино»! Да-да, телецентр! Куда? В приемную генерального директора,
конечно!
Я понял ход его мыслей. Действительно, по Первому Леокадию
крутят непрерывно.
— Да, я знаю, знаю, что не даете. Но мне очень, очень надо…
Ну, пожалуйста! Ну, девушка! Если не дадите, мне будет очень-очень
плохо… — В его голосе послышались надрывные нотки… — Хорошо, хорошо,
я подожду!
Он прикрыл трубку ладошкой и скомандовал:
— Бумажку и ручку! — потом добавил: —
Все-таки есть кое-какие плюсы в том, что люди стали добренькими. Хрен бы она
раньше мне стала этот номер искать… Да?! — вернулся он к разговору с
трубкой. — Да, записываю!
— На! — сунул он мне в нос трубу и бумажку. —
Звони генеральному. Его фамилия Эрнестов. Я про него передачу видел, как он
свою карьеру на телевидении начинал. — Стас говорил, пока я послушно
набирал код Москвы и номер. — Носильщиком. Они с другом в две смены
работали — один заносилыциком, другой выносильщиком, потом наоборот…
