«Рыба-молот» оказался в детской фантастической книжке и
плавал между сорока островами. Обитающие там детишки считали его подлым
птицеобразным инопланетянином и, не позволяя выбраться на берег, почем зря
колотили и кололи его деревянными шпажонками. Примерно так же, как на турнире
его тыкали палками Стас и злувы. Это продолжалось уже годы, и конца-края этому
видно не было.
Не менее печально отбывал свой срок один из «богомолов». В
шкуре графа Монте-Кристо ковыряя куском заточенной ложки прочный гранит скалы.
Второй «богомол» двигался ему навстречу, будучи героем романа «Побег из
Шоушенка». Мы подозревали, что их муки кончатся лишь тогда, когда их ходы
встретятся, и они сполна изопьют горечь разочарования…
Если бы не тот факт, что все это не по правде, это было бы
жестоко. Но зная, что на самом деле все это скоро закончится без малейшего
вреда для персонажей, мы со Стасом, наблюдая их мытарства, как, наверное, и все
леокадийцы, веселились от души. Время от времени хихикал даже сдержанный Олдь
Первый.
Тролль стал Буратино. Но его папа Карло был вечно пьян как
сапожник и все никак не мог его выточить, роняя полено с недооформленной
головой то за кровать, то за рваный холст с очагом. По-видимому, в мире злувов
была книжка, напоминавшая по сюжету Буратино, а тролля замочила смешанная
команда, поэтому иногда, нажравшись накануне как свинья, Карло просыпался
злувом, обрезал Буратино нос и вытачивал пятачок… Потом нос снова отрастал.
Кого изображали еще четыре летучих обезьяны, мы понять не
могли, так как они находились в злувовской книге и все время копошились в
какой-то неаппетитной жиже. А образы из легенды троллей, в которой оказался
«хамелеон», были еще сложнее и безрадостнее — сплошные дым и огонь и
горные обвалы.
К вечеру мы сумели выбраться на свет и ужинали с принцессой
в ее личной трапезной на верхнем этаже замка.
— Рада вас видеть в реальности живыми и
здоровыми, — сказала она, улыбаясь.
— Мы рады еще больше, — заверил я.
— Видеть меня? — самонадеянно спросила она. И
получила:
— Быть живыми и здоровыми.
Леокадия усмехнулась. Ей явно нравилась наша
непочтительность.
— Народ требует от меня решения… — сказала она,
пригубив местного голубого чая. — А решение это принять не так-то просто.
Я должна объявить его послезавтра… Скажу честно, я очень хочу полюбить кого-то
из вас. Хоть я и сердилась на тебя, — кивнула она Стасу, — но по
существу ты ведь прав, говоря про «вонючего крокодила»…
— Я погорячился, — промямлил тот.
— Да нет же, все так и есть. Кто знает, что в самом
деле за претенденты будут потом. И если среди них не будет людей, то каким
зверем может оказаться седьмой победитель… Но, несмотря на это, мои принципы
тверды. Если я не полюблю кого-то из вас, то даже тот факт, что вы люди,
останется несущественным.
— У тебя есть только один завтрашний день, —
напомнил я. — Ты можешь полюбить за один день?
— Иногда достаточно одного мига, — отозвалась
она. — И у меня ведь был сегодняшний день.
— Но мы же не общались…
— Для того чтобы полюбить, порой и не нужно общаться.
Бывает даже наоборот — лучше не общаться… Я много думала. Кстати, если вы
думаете, что сделали лучше, став победителями вместе, то вы ошибаетесь. Мне
теперь надо не только полюбить кого-то из вас, но сначала еще и выбрать —
кого. А это — самое трудное.
— А давай мы сами выберем, — предложил
Стас. — Например, меня.
— Ну уж нет, — с улыбкой покачала головой
принцесса. — Хотя я могу упростить вам задачу. Все женщины так устроены, а
леокадийки особенно… Я смогу полюбить того, кто потрясет мое воображение
каким-либо необычайным знанием или умением.
— Так бы сразу и сказала, — заявил Стас с таким
видом, будто он, как Винни Пух опилками, был набит необычайными знаниями и
умениями.
После ужина мы, сославшись на усталость, отказались от
предложенной экскурсии в потрясающий, по словам Леокадии, музей голографической
живописи и устроили со Стасом военный совет.
— Ну не знаю я, чем ее поражать! — сказал
я. — Не представляю.
— У меня-то есть козырь, — заявил брат.
— Какой? — изумился я.
— Евангелие, — отозвался он. — Это, знаешь,
такая штука… Сколько народу подкосила. Я ей это все так преподам, что она
завтра же покрестится, а послезавтра мы с ней обвенчаемся!
— А что, — согласился я, — ты сможешь. Так в
чем дело? Давай, поехал! Вперед и с песней!
— Нет, — помотал он головой, — давай все-таки
и для тебя что-нибудь придумаем. Чтобы я на твоем фоне особенно выигрышно
смотрелся. Пустим тебя «на разогрев».
Каков наглец?! Но по существу прав… Стратегия — вещь
важная. И надо отдать ему должное, он великодушно добавил:
— А если вдруг все-таки у тебя получится, значит, так
тому и быть. А?
— Ну, давай придумаем что-нибудь… — согласился я.
И мы придумали.
Придуманное мне предстояло опробовать на принцессе завтра в
первой половине дня. А Стасу под ее охмурение мы оставили вторую половину.
Завтракали мы снова вместе, и Леокадия спросила:
— Ну что, сегодня мы в музей поедем? Вы не
представляете, какое это чудо! Картины не только объемны, они еще текучи и
изменчивы. По сути, каждый раз, посещая эту экспозицию, мы видим нечто совсем иное…
Это что-то сверхъестественное.
Я глянул на Стаса. Он легонько качнул головой, и я сказал:
— Нет, Леокадия, мне что-то не хочется. Мне бы
поговорить с тобой…
Чувствовал я себя при этом отвратительно.
— А я поеду! — с воодушевлением сказал
Стас. — Мне интересно. А Косте, ему, конечно, неинтересно, он ведь
сам — специалист по сверхъестественному. Он в этом деле собаку съел!
— Неужели?! — живо заинтересовалась
Леокадия. — Это была охота или поединок?
— Что? — не понял я.
— При каких обстоятельствах было съедено тобой это
животное?
— А! — Я рассмеялся. — Это просто выражение
такое есть в русском языке. Оно означает, что человек в чем-то хорошо
разбирается.
— Ах; вот как, — поскучнела Леокадия. — И
откуда у тебя это знание?
— Ну, во-первых, у нас отец — немножко
экстрасенс, — ответил за меня Стас, — а во-вторых, он изучал
специальное издание. «Голос Вселенной» называется.
Изучал…
— Интересно, — сказала принцесса явно из
вежливости. — Иногда в местной прессе как раз так называют меня. В самых
законопослушных и верноподданных журналах. Льстецов и подхалимов у нас, к
сожалению, ничуть не меньше, чем где-либо. Лично я невысокого мнения о своих
вокальных данных.
