— О! — воскликнул я. — Полтергейст и
спиритизм — это самые удивительные явления на Земле!
— Неужели?! — выдохнула Леокадия, подчиняясь моему
энтузиазму. — Говори!
— Ты только представь! Предметы сами собой начинают
летать! Стеклянные банки с размаху бьются о стены и раскалываются на кусочки!
— Не может быть! — подавшись вперед, прошептала
принцесса.
— Может! У нас еще и не такое бывает! На стенах сами
собой появляются надписи, например: «Убью!» Или наоборот: «Будь осторожен!
Бойся жены, она — извращенка!»
— Поразительно! — вскричала принцесса. — Я
должна сообщить об этом нашим ученым!
— Да подожди ты! Полтергейст, это еще что! Спиритизм
намного круче!
— И что же это такое?! — Леокадия глядела на меня
во все глаза. Вот подействовало так подействовало. Да я и сам как-то разошелся.
Не-ет, не зря все-таки, выходит, я читал эту несчастную газетенку.
— Спиритизм — это когда вызывают души умерших и
разговаривают с ними…
— О чем?
— Да хоть о чем! Можно, например, спросить, как там в
загробном мире каким-то другим умершим приходится. Нравится им там или не
нравится. Видят ли они тебя, знают ли о последних событиях в нашем мире и как к
ним относятся…
— Быстрее вызывай такую душу! — воскликнула
Леокадия. — Я хочу узнать, как там моим папе с мамой!
Мне сразу стало как-то нехорошо. Я давно уже хотел спросить,
где ее родители. А то принцесса есть, а короля с королевой почему-то нету. Но
как-то не собрался.
— Ну, я-то этого не умею… — признался я.
— Не умеешь?.. — На лице принцессы отразилось
разочарование. — А кто умеет?
— Ну… Если честно, то, мне кажется, никто.
— То есть как? — Теперь ее лицо стало строгим, если
не сказать — мрачным.
— Ну… Мне кажется, все это выдумки. Как и полтергейст,
кстати.
— Выдумки? — Она смотрела на меня
озадаченно. — А-а! Люди сочиняют это как произведения искусства?
Литература, поэзия… Ты просто забыл сказать об этом?!
— Как произведения — тоже бывает. Но некоторые
уверяют, что все это умеют по-настоящему. Чтобы денег заработать, авторитет… А
на самом деле не умеют. Вранье это все. Ложь. Неправда.
Она поднялась, и в лице ее отразилась нескрываемая мука…
— Что ты наделал, Костя, что ты наделал… — сказала
она печально.
— А что я наделал? — испугался я. Такое уж у нее
было лицо. У меня возникло чувство, какое было, наверное, у Ивана-дурака, когда
Царевна-лягушка корила его за то, что он спалил ее шкурку. Во всяком случае,
Леокадия вела себя именно так.
— Что ж, я объясню тебе, — сказала она. —
Леокада — мир искусства. Именно поэтому путать здесь правду и вымысел
считается самым недостойным делом. Или искусство, или жизнь. Одно из двух, и
никаких полумер. Но даже и не это самое страшное. Страшно то, что ты нарушил
ГЛАВНЫЙ ЗАКОН ЛЕОКАДЫ. Претендент на руку и сердце принцессы не должен говорить
ей ни слова неправды! Ты забыл?
Да, что-то такое она говорила. И правда, забыл…
— А… А я думал, после турнира уже не считается, —
промямлил я, чувствуя, что звучит это как какая-то левая школьная отмазка.
Она смотрела на меня молча, и в глазах ее была безысходная
жалость. Я почувствовал, что не просто нехорошо вышло, а, видимо, мне за это
будет очень плохо.
— Я же не хотел тебя обмануть, — сказан я еще более
неискренне. — Просто хотелось чем-то удивить.
— Именно так и завоевывают престол Леокады
негодяи, — сказала она бесстрастно.
— Ой, да ладно… Давай сделаем вид, что я тебе ничего не
говорил, — предложил я. — Никто ведь не слышал…
— Я слышала, — напомнила она. — Я —
верховная правительница этой планеты. Нарушен ее главный закон.
Да, тут не поспоришь…
— И что мне будет? — спросил я.
— Казнь через восхищение, — сказала она. —
Извини…
— А что это такое? — спросил я, понимая, что
ничего хорошего.
— Тебя будут восхищать великими творениями искусства до
тех пор, пока ты не умрешь…
— А если я вообще не умру? — выдавил я.
— Так не бывает, — заметила принцесса. — Но
если ты окажешься настолько груб и бесчувственен, что не будешь умирать очень
долго, казнь превратится в пожизненное заключение. Но и тогда тебя будут
восхищать, пока не умрешь…
— А может… — начал я, сам еще не зная, что хочу
предложить. Но она, отвернувшись, сделала неуловимое движение рукой, и изо всех
уголков сада ко мне устремились металлические страж-птички.
Один в тюремной камере я просидел только полдня. Вечером ко
мне подсадили Стаса. В принципе он мог бы мне ничего и не рассказывать, причина
его появления тут была мне очевидна. Но когда он все-таки рассказал,
выяснилось, что его история даже неказистее моей.
В отличном настроении, распрощавшись со злувами, которые
души в нем не чаяли, и появившись с экскурсии к обеду, он сразу спросил
принцессу:
— А где Костя?
— Он не сможет пообедать с нами, — уклончиво
отозвалась та, но Стас ничего дурного не подумал. Никаких подозрений у него не
вызвал даже тот факт, что она была в черном.
— Поговорили? — спросил он.
— Да.
— Ну и как, поразил он тебя?
— В какой-то степени, — призналась принцесса, без
аппетита откусывая кусочек ягодного пудинга.
— Но не настолько, чтобы в него влюбиться, —
усмехнулся Стас.
— Точно, — согласилась Леокадия.
— Ну ладно, — перешел к делу Стас. — Давай-ка
уже и я с тобой поговорю.
— Давай, — согласилась принцесса. — Только
скажи, ты помнишь, что мне нельзя лгать?
— Естественно! — воскликнул Стас. — Я и не
собирался!
— Это правильно, — кивнула Леокадия. — Так о
чем ты хотел рассказать?
— Я хотел рассказать тебе об Иисусе Христе, —
заявил Стас с воодушевлением. — О нем написана книга, которая называется
Евангелие.
— Книга? — оживилась принцесса. — Это хорошо.
Это литература.
— Да! — воскликнул Стас. — И еще какая! Это
главная книга на Земле.
— Может, мне лучше ее самой прочитать? —
предложила Леокадия.
Но Стас на свою голову не внял ей.
— А чем тогда поражу тебя я?! — воскликнул он
чистосердечно. — Нет уж, давай я тебе о ней расскажу!
— Ну давай, — кивнула принцесса.
— Так вот, — начал Стас. — Дело в этой книге
происходит примерно две тысячи лет назад в стране Иудее… Жил да был один
человек… Даже нет, лучше еще раньше начать. У одной девушки, ее звали Мария, и
жила она в городе Назарете, родился ребенок. Но получилось так, что он родился
не дома, а в городе Вифлееме, куда Мария пришла с мужем Иосифом…
