Не сводя с нас стволов бластеров, он треснул задней лапой по
какой-то кнопке, загорелся экран, и мы увидели на нем себя, снятых бортовой
камерой. В левом углу экрана в маленькой рамочке торчала голова комментатора,
который быстро говорил:
— …И теперь, после слов посла Венеры Шидлы, беременный
отщепенец Кубатай и его бесстыдный прихвостень Смолянин, — на экране в
этот момент крупным планом показали коленки Смолянина под юбочкой, —
знают, что их постыдную террористическую акцию наблюдают сейчас в каждом доме
Земли и Венеры! Может быть, они хотят что-то сказать нам? Оправдаться? Как-то
объяснить свои гнусные действия? А? Что скажете, мерзавцы?
— Э-э… — нерешительно помахал перепончатой кистью
Смолянин, — ну, пользуясь случаем, я хотел бы передать привет своим бывшим
коллегам по сверхсекретному подразделению…
Звук его голоса оборвался вместе с гулом из салона корабля,
и диктор залопотал снова:
— Да кого тут интересуют ваши грязные приветы?! Не
хотите покаяться, огласите хотя бы свои требования!
Снова загудело — это опять включили звук из нашего
салона.
— Я требую, — сказал Кубатай, — чтобы на борт
корабля немедленно доставили мешок с семечками и коробку с бельем, — заявил
он. — Они там стоят, в прихожей у Смолянина.
— Вы слышали? — закричал диктор. — Слышали?!
Этому извращенцу еще и белье потребовалось! А Смолянин?! Каков фрукт?! А мы-то
считали, что преступность на Земле искоренена! Только что народ чествовал его
как героя-подсолнечника, а он, он, неблагодарный, оказалось, все в лес
смотрит!..
Шидла треснул по кнопке, и экран погас.
— Джабла! — крикнул он.
— Да-а? — слегка пошатываясь и облизываясь, весело
отозвался молодой сфинкс, появившись на пороге, и потерся спиной о косяк.
— Выйди наружу и принеси сюда из прихожей дома мешок и
коробку. Понял?
— Мур-р, — откликнулся тот, — то есть я хотел
сказать, так точно.
Сфинкс исчез, Шидла снова нажал что-то задней лапой,
облегченно вздохнул и опустил мумибластеры.
— Уф, — выдохнул он. — Я выключил трансляцию.
Знали бы вы, как тяжело мне, правдивому сфинксу, вести эту двойную игру. Только
и выручает, что долгое общение с коварными людьми. Значит, так. При Джабле мы
враги, держим друг друга на мушке и обмениваемся оскорблениями. А пока его нет,
слушайте.
И вот что он нам рассказал. Оказалось, те двенадцать лет,
которые прошли с момента его оживления в Храме Великой Матери-Кошки, не пропали
даром. Все это время на Венере в режиме строжайшей секретности шла подготовка к
сегодняшней операции. Никто, кроме старейшин — Шидлы, Меглы и
Шурлы, — не знает всех ее деталей.
Главным ее этапом было создание аппарата, способного
переместить нас на Леокаду и одновременно в прошлое, то есть в наше время, без
создания при этом наших копий. Это была задача не из легких, но над ней
трудилась вся венерианская наука, вооруженная знанием принципов работы и
хроноскафа, и коллайдера Неменхотепа-Перископова. Пройдя огромный путь длиной
десять лет, наука сфинксов успешно справилась с этим.
Второй задачей было заставить людей продолжать наблюдение за
ближним космосом, вовремя найти и транспортировать нас на Землю. Эта задача
целиком умещалась в рамки дипломатии, и этим занимался лично Шидла.
— Наконец, третье звено, — продолжал он. При
Кубатае и Смолянине он разговаривал подчеркнуто официально. — Собственно,
операция. Прибыв на Венеру, мы должны инсценировать побег Кубатая и Смолянина,
а вы, — кивнул он мне со Стасом, — будете доставлены мною в Храм Великой
Матери-Кошки, где и базируется новый суперколлайдер.
— А хроноскаф? — спросил я.
— Что хроноскаф? — пожал плечами Шидла. —
Этот дедушка уже отправился обратно в Древний Египет. Так вот, я буду
содействовать проникновению Кубатая и Смолянина к вам, но только тайно…
Кубатай, вы помните свой «Сказ о том, как Кубатай-батыр метеозондом служил»?
— Еще бы, — порозовел от смущения тот. — Но,
честно говоря, «Сказ о том, как Кубатай-батыр остров Русь спас» мне нравится
больше…
— Об этом можно поспорить, — сказал Шидла, —
но я сейчас говорю о другом. Вы сможете повторить тот свой трюк? Шарики я
подготовил.
— Смогу. Только… э-э… В моем положении… Шариков мне
понадобится в два раза больше.
— Я предусмотрел это. Я пока не придумал, как проникнет
в Храм Смолянин, но, чтобы спланировать это, у нас есть несколько дней полета.
Пока все.
— Какой же ты молодец, Шидла, — воскликнул
я, — все берешь в свои руки и всего добиваешься!
— В свои лапы, — поправил Шидла. — Не стоит
меня хвалить. Я ведь занимаюсь только тем, что устраняю последствия своей же
непростительной халатности, не более. Откуда у ожившего Неменхотепа коллайдер?
Это я проворонил свой чертеж… А если бы не коллайдер, Неменхотеп в поист ках
могущественных союзников в борьбе за господство над людьми не вышел бы на Леокаду…
Выходит, я и есть главный виновник подобрения Земли. А так как я знал, что в
моем времени люди отнюдь не добренькие, значит, я должен был помочь вам
справиться с этой бедой, чтобы не случился опасный для реальности парадокс.
Другими словами, все, что сейчас происходит, не могло не произойти.
— Типичный фатализм сфинксов, — произнес Стас свою
коронную фразу и захихикал.
— Не перебивай! — поднял лапу Шидла. —
Времени, пока ходит Джабла, у нас мало… Впрочем, — расслабился
сфинкс, — я ведь уже все рассказал… А его что-то все нет… Хм…
Шидла включил внешнее обозрение. С мешком в одной лапе и
коробом в другой сфинкс Джабла, урча, кругами ходил вокруг корабля по
оставленному нами со Стасом валерьяновому следу.
— Нанюхался, красавчег! — воскликнул Смолянин.
— Проклятие, — вздохнул Шидла. — Придется
корабль вести самому. — Он двинулся к выходу за нерадивым пилотом, но
вдруг остановился и пробормотал: — Но как пахнет-то, действительно…
Мур-рр… Ну оч-чень соблазнительно.
Да, как это часто бывает в жизни, безотказное средство
оборачивается против тебя же именно ввиду своей мощности. Президент усиливает
армию, и его свергает военная хунта… Приносишь на экзамен самые правильные
шпаргалки, а у тебя их находят и удаляют с экзамена… Нельзя было брать
валерьянку на борт корабля кошек. Нельзя было.
Но наперекосяк все пошло не сразу. Сперва Шидла сбегал за
налакавшимся Джаблой, затащил его вместе с кубатаевским багажом в корабль и
уложил отсыпаться. А сам уселся за штурвал, и корабль стартовал к Венере.
Перегрузка была не то чтобы чрезмерная, но заметная, и
Кубатай, сказавшись нездоровым, тоже прилег подремать. Но расслабиться
полностью он себе не позволил и лежал в полусне, одной рукой забрасывая в рот
семечки, другой выдергивая из кадки огурцы.
