— Леокадия.
— А еще у вас такой Леокадии нету?
Я с удивлением посмотрел на нее. И вдруг понял, что вопрос
не лишен смысла.
— Ну-у… Вообще-то есть, — признался я. — Но
она далеко, у себя дома осталась.
— Жалко, — сказала мама. — А может, еще есть?
— Пока нету! — отрезал Стас.
— Может, поискать? — предложила мама.
— Поищем, поищем… — успокоил ее Стас.
Ресторан был закрыт, и я, упорно нажимая на кнопку звонка,
уже было решил, что наша затея провалилась, как вдруг дверь открылась. На
пороге стоял мужчина с азиатскими чертами лица, по-видимому, кореец. Выражение
лица у него было растерянное, он явно ожидал увидеть кого-то другого. Потом,
натянуто улыбаясь, он сказал:
— Извините, мы закрыты.
— Это мы поняли, — сказал я. — Но, понимаете,
нам нужно срочно справить свадьбу.
— Одну минуту, — сказал мужчина, поднес руку к
уху, и я понял, что он включает слуховой аппарат. Вот это сюрприз! —
Повторите, что вы сказали? — попросил он.
— Вы нормальный! — воскликнул Стас. — Слава
богу! Мы тоже нормальные! Нам нужно отпраздновать свадьбу.
— Свадьба, это прекрасно! — искренне сказал
кореец. — Я уж думал, их больше не бывает. Я бы с удовольствием помог вам,
но нахожусь сейчас в ситуации дефицита ВСЕГО. Наши скромные запасы провианта
просто бесценны, и я не могу себе позволить…
Внезапно он остановился, уставившись остекленевшими глазами
на Леокадию. Потом сказал:
— Я ничего не путаю? Это она?!
— Она, она, — подтвердил я, решив сперва, что он
потрясен тем, что видит на пороге своего заведения поп-звезду.
Но оказалось, не мы одни такие умные… Кореец попытался
быстрым движением отшатнуться и захлопнуть дверь. Но Стас успел всем телом
сунуться вперед, я последовал за ним, и мы выдавили ресторатора в вестибюль.
— Идите, идите отсюда! — закричал тот, пытаясь
вытолкнуть нас обратно. — Я сейчас вызову ми… Администрация ресторана
оставляет за собой право выбора клиента!
— Как вас звать? — спокойно спросил Стас, и
директорский пафос сразу как-то сбился.
— Сон. Дмитрий Иванович Сон, — представился
он. — И я требую, чтобы вы немедленно…
— Постойте, — остановил его Стас. — Дмитрий
Иванович, мы — не грабители. Выслушайте нас.
Кореец напряженно огляделся по сторонам, потом сказал:
— Ну, говорите. Только она пусть молчит.
— Хорошо, — сказал Стас. — Слушайте. Через
пару часов здесь будут все звезды российской эстрады — и Самогудова с
Леликом, и Грелкин, и телевидение… Мы будем записывать тут новый клип Леокадии
и транслировать запись в эфир. Согласитесь, это дорогого бы стоило, если бы не
тот кошмар, который происходит сейчас на Земле.
— Бот именно, — сказал Сон. — А сейчас мне
это все совсем ни к чему. К тому же я не собираюсь помогать ей.
— Ваша позиция внушает уважение… — начал я, но
меня перебил Стас:
— Если вы понимаете, что чары на наш мир наслала
она, — кивнул он на принцессу, — то вы должны поверить и в то, что
она может их снять. И именно сегодня она это и сделает. С помощью трансляции
прямо из вашего захудалого ресторанчика. И уже сегодня вечером люди начнут
становиться нормальными, а через пару дней нормальными станут все. И жизнь
вернется в свое прежнее русло. А ваш ресторан станет самым знаменитым в мире. И
что, вы будете против этого из-за какого-то куска колбасы? Вы не поможете нам
спасти мир?
Кореец нахмурился, потом сказал:
— Ни за что бы не поверил вам, если бы своими глазами
не видел ее перед собой. Это у нас-то!.. Хорошо, проходите. Я выставлю все, что
у меня есть. Но учтите, быстро обслуживать я вас не смогу, я же тут один…
— Ничего, мы подождем, — сказал Стас.
— Я помогу, — вызвался я.
— У вас караоке работает? — поинтересовался Стас.
— Вы будете петь караоке?! — поразился Сон. —
Сейчас?
— Будем, — сказал Стас так, словно шел на подвиг.
— Ну и дела! — воскликнул ресторатор. —
Работает.
— Ну, тогда, Костя, давай, — сказал мне
Стас. — Пока я с караоке разберусь и рассажу всех, ты с Дмитрием
Ивановичем по кухне все реши…
Надо отдать должное корейцу-ресторатору, ничего из запасов
он от меня скрывать не стал. Да в этом и не было смысла. Запасы были просто
грандиозны. Ящиками и упаковками были завалены все подсобные помещения.
Занимаясь вместе со мной нарезками и салатами, Сон объяснил
мне, что, когда наступило подобрение, его друзья-глухие достаточно быстро
сориентировались и принялись создавать запасы на то время, когда наступит
полный крандец. И как раз сейчас-то он и начал подступать вплотную. Первое
время он пытался еще держать ресторан в рабочем состоянии, но через несколько
дней закрыл. Люди вдруг перестали понимать, зачем платить деньги, да те и
обесценились напрочь.
Из зала на кухню прорывались звуки музыки, пищал проверяемый
Стасом микрофон…
— Вот с электричеством нам повезло, — сказал Сон,
когда мы брали из холодильника пакеты пельменей и высыпали их в большую
кастрюлю с кипящей водой. — У нас же атомная электростанция, она полностью
автоматизирована, и нашелся умный человек, отключил ее от ЕЭС. Правда, мы,
неподобревшие, живем сейчас как на вулкане и ждем нового Чернобыля. На станции
ведь, наверное, такой же бардак, как везде. Но пока вроде тьфу-тьфу-тьфу…
Еще он рассказал, что с первого же дня катастрофы люди
перестали заказывать спиртное. Бывали, правда, исключения — ведь есть и
такие люди, которые искренне считают, что алкоголь — это благо в чистом
виде. А один человек с необычным именем Любомир до сих пор регулярно сюда
заходит, и Дмитрий Иванович, не скупясь, наливает ему водку. Тот, выпивая,
приговаривает: «Ученые выяснили, что алкоголь выводится из организма в течение
суток. Так что пить приходится каждый день».
— Я потому вам и открыл, что думал, это он, —
признался Сон. — Кроме него уже с месяц сюда никто зайти не пытался…
Примерно через полчаса мы все сидели за столом, который
ломился от угощений, в тарелках дымились пельмени, и Стас мучил бутылку
шампанского, пытаясь ее открыть. Папа и мама с вялым любопытством оглядывали
«охотничий» дизайн зала. Несмотря на то что ресторан рядом с нашим домом, они
ни разу сюда раньше не заходили.
Стас наконец довел дело до конца: пробка с хлопком улетела в
потолок, и шампанское, пенясь, забрызгало скатерть. Разлив его по бокалам, он
сказал мне:
— Переводи.
— На какой? — растерялся я.
— М-м… На леокадийский, — сказал Стас. — Его
тут, кроме папы с мамой, все знают.
