И тут в центре зала что-то мне показалось странным… Я вгляделся…
И волосы у меня встали дыбом. Хоровод вокруг ствола был сейчас двойным. Так
вот, поразило меня внутреннее, меньшее кольцо. Я увидел в нем пляшущих с
перепуганными рожами себя и Стаса в железных ошейниках! И я сразу понял, откуда
они взялись.
Эта мысль периодически возникала в моем сознании, но я
малодушно гнал ее от себя: когда мы переместились на Леокадию, другие МЫ
остались у Перископова в коллайдере. И они потом переместились в Древний
Египет. Но ведь и при этом перемещении должны были остаться еще одни «ДРУГИЕ
МЫ»!
А значит… Да! Вот и он — Неменхотеп! С клоунским
колпаком на голове и красным носом на резиночке. Все в том же внутреннем круге
хоровода он держит в руках цепи от наших ошейников. И там же, с плутоватыми
улыбочками на рожах пляшут еще две мумии, крепко держа на цепи немолодых,
одетых в лохмотья, мужчину и женщину с благородными лицами.
Музыка стихла, и все уставились на эту жуткую компанию… А я
почувствовал, как непреодолимо меня тянет «слипнуться» с очередным моим
двойником.
— Папа, мама! — закричала Леокадия, увидев
благородную чету. — Вы живы!
— Пока… — проскрипел Неменхотеп. — Но это
продлится недолго, если ты не будешь меня слушаться. Быстро пой подобрялку!
Иначе я твоих родителей прямо сейчас прикончу! И ваши копии тоже! —
рявкнул экс-фараон, глянув на нас со Стасом. — А вы — снимайте,
снимайте! Транслируйте! — приказал он телевизионщикам.
Тут неожиданно подала голос мама:
— Неменхотепшиша! Шерен хомороша кыц!
[8]
—
сказала она холодно.
— А! И ты здесь, неверная жена?! — воскликнул
псевдопродюсер. — Пришла, наконец, пора мне с тобой рассчитаться!
— Это не твоя жена! Это моя жена! — воскликнул
папа. — Ты забыл, фараон, как я тебя наказал в прошлый раз?! А теперь я
стал еще сильнее, и я заставлю тебя подчиниться моей силе гипноза! Чтобы ты
никого не обижал. Чтобы всем хорошо было.
Папа выставил вперед руки, вперился Неменхотепу в глаза и
что-то беззвучно забормотал, делая магические пассы. Но на фараона его
заклинания не подействовали.
— Вот и чудно! — воскликнул он, хрипло
расхохотавшись. — Все мои недруги собрались в одном месте! Очень удобно!
Со всеми враз и разделаюсь! Пой подобрялку, считаю до трех! — прикрикнул
он на Леокадию. — Раз!..
Та растерянно огляделась по сторонам и подняла к лицу
микрофон… А я ничего не мог с собой поделать: шажочек за шажочком я приближался
к своей копии.
— Два! — сказал фараон.
Я покосился на Стаса и увидел, что и он, точно так же как я,
пододвигается к центру зала.
— Три! — рявкнул Неменхотеп, и в этот миг мы со
Стасом, сделав пару прыжков, кинулись в объятия к своим двойникам.
Треск, разноцветные искры, электрические разряды… И как
только мы слиплись, я сразу узнал, каково мне пришлось в плену у Неменхотепа…
Туго пришлось… Но, кстати, теперь я знал и то, например, почему эти мумии у
Неменхотепа такие хилые. Сам-то он оживители таскает круглосуточно, а их только
немножко подзаряжает, конкуренции боится…
Наша одежда, как и в прошлый раз, осыпалась ниточками, и мы
со Стасом стояли посреди зала под прицелом телекамер совсем голые, только в
железных ошейниках.
— Ха! — сказал Неменхотеп и потянул за
цепи. — Теперь вас в два раза меньше, и это в два раза лучше…
И именно в этот момент мой гениальный брат, которого
Неменхотеп держал за поводок в правой руке, сделал неуловимое движение к уху
фараона. Мы ведь теперь знали его страшную тайну! Стас аккуратно дернул за
торчащую из уха веревочку… Лицо фараона перекосилось… И он прямо на глазах
начал разваливаться на куски. «Распускаться», как вязаный носок… Стас же при
этом говорил голосом Глеба Жеглова:
— Неменхотеп, он же Перископов, он же Перевозчик, он же
продюсер, он же фараон… За все свои бесчисленные злодеяния ты приговариваешься
к смертной казни через распускание!
Минуту спустя на месте фараона посередине зала лежала кучка
каких-то тряпочек и шнурков. Я думал, что, как в американских фильмах, сейчас
все эти лоскутки зашевелятся, сползутся, соединятся обратно в Неменхотепа, и
все начнется сначала… Но — ни фига подобного! Тряпочки валялись совершенно
безжизненно.
И тут же я понял почему. Неподалеку от них на полу лежало
колечко с сиреневым камешком. И ни одна ниточка от Неменхотепа в него не
попала. А значит, оживительная сила кольца на эти лоскутки не распространяется.
Кто-то накинул мне на плечи плащ, я завернулся в него, посмотрел на Стаса и
увидел, что тот тоже кутается в какую-то разноцветную тряпку и растерянно
смотрит на то, что осталось от нашего могучего неуязвимого врага…
Ни с того ни с сего мне вдруг стало жалко его. Слишком много
в нашей жизни было с ним связано — и в детстве, и сейчас. Но новая, только
что приобретенная часть моего сознания, еще недавно принадлежавшая моему
проторчавшему все это время в неменхотеповском плену двойнику, немедленно
взбунтовалась и погасила это сентиментальное чувство волной мстительной
радости.
В этот миг в зал какими-то странными приплясывающими походками
вбежали Смолянин и Кубатай.
— Разойдись, сволочи!!! — завопил вдруг Смолянин
страшным голосом. — Всех в натуре замочу! Век свободы не видать! А-а!!!
И с этим диким криком он, а с ним и Кубатай, набросились на
двух оставшихся мумий и принялись их метелить так, что только клочья в разные
стороны полетели.
— Что это сы-сы-с ними? — спросил Стас, постукивал
зубами.
А я догадался:
— Леокадия спела озлоблялку, а они-то были нормальные!
— Т-т-точно! Леокадия! — быстро обернулся он к
принцессе. — Лови своего мужа, его срочно нужно успокоить! Можешь
применять любые методы!
Смолянин же тем временем держал за грудки ту мумию, у
которой на поводке была королева, и, вытрясая из нее последние крупицы жизни,
орал на леокадийском:
— Да за маманю!.. За мою родную тещу! Да я тебе нос
откушу, мерзавец ты сушеный!!!
А Кубатай, вторя ему, расправлялся тем временем со второй
мумией:
— На короля, подлец, руку поднял?! Леокадия мне —
сестренка названая, я за ее папочку тебя как комара ухлопаю!!! Скажи: «З-з-з…»
— Тихо, тихо, тихо… — ухватила их за руки
принцесса и повлекла куда-то в уголок. И мы услышали, как она тихонечко им
что-то напевает.
— Прелесть какая, — сказала мама, оказавшись рядом
с нами. — Все как положено. Какая же свадьба без драки?..
Через минуту Смолянин и Кубатай вернулись к нам совершенно
нормальными. А Леокадия кинулась обниматься со своими родителями. Король при
этом, обескураженно оглядывая Смолянина, тихонько, чтобы тот не слышал,
спросил:
