Ну да, ну да… А я весь такой сижу здесь и верю. Но вообще молодец – как лихо он все это сымпровизировал, целый спектакль. И ведь вранья в нем не так много, похоже, но… вранье меняет все.
– Тогда зачем ты к Болотову подкатился, а? – спросил я его.
Вот так. А не подари я Кирюхе «тазика» и денег – и не задал бы я такого вопроса. Не знал бы.
– А в то, что Серых накрылся, – в это верю, – добавил я. – Теперь остальное расскажи.
* * *
На аэросани грузились не в порту, как я почему-то ожидал, а возле углегорской базы разведбата, что было куда логичней на самом деле. Двое саней, неожиданно больших, напоминавших то ли микроавтобусы, то ли транспорт будущего в воображении дизайнеров далекого прошлого, стояли на льду реки у самого берега. Нет, я правда думал, что они будут меньше, а эти… нормально так, и выглядят теплыми. За каждой машиной на жесткой сцепке были прицеплены сани с грузом – похоже, что в них канистры с горючим, прикрытые брезентом. Ну да, не ближний свет у нас поездка, хотя думаю, что доберемся куда быстрее, чем тогда, на тихоходной лодке.
– Смотри, в этих санях нас будет пятеро, с нами еще боец, я сам за рулем, а в тех – мой Артем, – показал Тенго на своего порученца, – и еще двое бойцов. Водки и пулеметов взяли, ты не беспокойся.
– Это хорошо, это хорошо, – закивал Федька. – Я насчет водки. А то как этот в воду полезет, я только глядя на него смерзну начисто. Без водки никак.
Настя ткнула его кулаком в спину, сказав:
– Ты нам делового настроя не сбивай. Водки ему… шиш тебе, а не водки.
Мороз, кстати, опять начал крепчать, так что мысль о нырянии становилась все менее и менее привлекательной.
– Ладно, давай по машинам, – махнул рукой Тенго.
Салон аэросаней НКЛ 16/42 оказался довольно просторным, в него даже честно вели две двери – передняя водительская, через которую за руль втиснулся Тенго, и задняя пассажирская, или грузовая, через которую вполне комфортно залезли мы втроем.
Обстановка салона тоже напоминала маленький автобус: восемь сидений, по два в ряд, простые, из гнутой фанеры, но разведчики добавили месту уюта – на все кресла были натянуты на бечевках волчьи шкуры. Это правильно: зачем задницей на холодное и жесткое? Не надо.
Так, а вот и два пулемета, знакомые немецкие МГ, каждый под люком лежит – под передним и под задним. И коробок с лентами, как я вижу, хватает. Это радует.
Но самое лучшее, что было в санях, – печка на жидком топливе, подвешенная к прикрытому металлическим листом борту, которая сразу, как Федька ее разжег, стала давать достаточно чувствительное тепло. В общем, неплохо устроились. Единственным минусом оказался шум: как только установленный сзади авиадвигатель заработал, раскручивая пропеллер, так и говорить стало практически невозможно, разве что кричать. Но Тенго все же сумел мне крикнуть:
– У нас рейды и по четыре дня бывают, так что люди в санях живут. Поэтому без печки нормальной никак. Отогреешься.
– А водка где? – забеспокоился я. – Пулеметы видел, а ее нет!
– Под моим сиденьем, – попрыгал он на кресле. – Так не доберешься!
– Изверг!
Мотор взревел еще громче, сани медленно и плавно тронулись с места, я ощутил несильный рывок – трос, на котором тянули прицеп, напрягся, а потом они на удивление резво начали набирать скорость. Как-то странно зашуршал снег под широкими лыжами – мне поначалу показалось, что это корпус саней трескается, но ничего, естественно, не случилось. В маленькое заднее окошко я разглядел вторые аэросани, вставшие нам в кильватер. В общем, если что с одними санями случится, то есть вероятность, что все равно выберемся.
Езда по льду реки, покрытому слежавшимся, ни разу никем не тронутым снегом, напоминала езду по поверхности стола, еще и накрытой стеклом. На корпус едва ощутимая разве что вибрация доходила от двигателя, а так можно было смело полный стакан с водой, а то и даже с водкой, выставить на пол, и из него ни капли бы не пролилось. Время от времени даже возникало ощущение нереальности происходящего – казалось, что за окнами кто-то полотно с намалеванным пейзажем протаскивает.
Печка действительно хорошо работала – вскоре даже форточку приоткрыть пришлось, а сами мы сняли тулупы и сидели в одних свитерах. Незнакомый боец придремал, положив ноги на пулемет. Перебравшись через спинку сиденья, я уселся справа от Тенго, вяло крутившего рулевое колесо, огляделся. Три педали, какие-то ручки на простенькой приборной доске, руль самый обычный, с деревянной баранкой – такой, как на ГАЗ-67.
– Трудно управлять? – крикнул я.
– Нет! – наклонился ко мне Тенго. – Просто реагирует медленно и плавно, вроде лодки, надо учитывать!
– А чего педалей столько?
– Газ… – показал он ногой, – задний тормоз и передний. Они тут отдельно!
– Быстро тормозит?
– Не очень! Лучше не рисковать особо! Нравится вообще или как?
– Да класс агрегат! А по полям на нем как?
– По-разному, – заорал он в ответ. – К деревьям лучше вообще не приближаться – можно винт разнести, в горку тоже плохо идут, могут вбок соскользнуть, А вот по полям и вот как сейчас, по льду – самое оно!
– Понял!
Да, по нашей задаче поддержания жизнедеятельности точки такие бы не сработали: там все же рельеф так себе, сложноватый, так что лучше наших снегоходов, сделанных из «цюндапов», и нет ничего. Кстати, интересно, а вот тот «бомбардье», что мы тогда на Ферме видели, – он как по пересеченке? Должен неплохо по идее идти, гусеницы там широкие, а вес большим быть не должен – эти сани наверняка увесистей.
Заснеженные берега реки довольно быстро проплывали назад, машина сзади шла как привязанная. Вокруг тишина и пустота, «белое безмолвие» самое натуральное. И действительно, очень быстро идем: вон справа вмерзший в лед старый дебаркадер мелькнул, я его по тому рейду хорошо запомнил. Мы тогда до него несколько часов добирались, а тут… час всего прошел, наверное, не больше. Эдак мы часа за три до места доберемся, если я все правильно рассчитываю.
– А быстрая штука! – крикнул я, похлопав по панели перед собой.
– Быстрая, точно! Нашим нравится!
Затем я опять перебрался назад, вольготно расположившись сразу на двух сиденьях. Благодать!
Прошел примерно еще час, и сани неторопливо остановились, моторы заглохли.
– Дозаправка, – объяснил, обернувшись к нам, Тенго. – Перед приближением к Тьме проводится в обязательном порядке. И сани разгружаются, и, если что, бензин не закончится не вовремя. Давай, вылезаем помогать!
Все, кроме Насти, кряхтя, начали натягивать тулупы. Вылезать на мороз из такого благодатного тепла не хотелось. И не зря – оказалось, вдоль реки дул неслабый ветер, от которого сразу начало неметь лицо. Пришлось раскатать вязаные подшлемники-маски, прикрыться.
