Разбудить удалось по телефону, звоня со стойки администратора. Звонки в местных черных эбонитовых аппаратах были зверскими – мертвого поднимут, не то что пьяного. Федька, открыв мне дверь, выглядел так, что я его было пожалеть хотел, но все же не пожалел, а погнал в ванную. После душа и бритья он выглядел чуть-чуть лучше, но не намного. Рожа была опухшей, глаза красными как у кролика, голос прокурен. В общем, все признаки бурно проведенной ночи налицо.
– Ты там не подхватил хоть ничего? – поинтересовался я, когда мы вышли из номера.
– Не, не должен, – помотал он головой и тихо ойкнул. – А вообще плохо помню, что там было.
– Ну и фиг ли идти было? – удивился я. – В хорошей гулянке самое ценное – воспоминания, а если их нет, то это только выброшенные на ветер деньги и потраченное здоровье.
– Слышь, хорош воспитывать, – огрызнулся он.
В баре «Купеческой» кормили. И похмеляли. Я от спиртного отказался, заменив его обильным завтраком и целым кувшином клюквенного морса, а вот Федька сначала пива взял, но оно не помогло, потом выпил два по сто водки, что уже помогло заново захмелеть, а сверху полирнул это все еще литром пива, окосев окончательно. Когда я загнал его в «кюбель», он почти сразу же уснул, навалившись на дверь и густо захрапев. И никакие кочки обратного пути не в силах были его разбудить. Даже на углегорском КПП на него посмотрели с уважением: понятно, что человек из Сальцева едет, отдыхал.
К горсветовской общаге он вроде чуток проморгался, но опять начал жаловаться на головную боль и общее недомогание, поэтому, когда я его высадил, он изрек: «Теперь в буфете три по сто – и спать до утра», – после чего нетвердой походкой направился в сторону проходной. А я вспомнил народную мудрость, гласящую, что неправильный опохмел ведет к затяжному запою. Как бы он не того…
К утру снег действительно покрыл все не таким уж и тонким слоем. Ветра не было совсем, так что по ощущениям вроде даже и тепло получилось. После недавней осенней мерзости как в рай попал.
Насти дома не оказалось, и я погнал на аэродром, где нашел куривших Серегу и Марата, от которых узнал, что оба пилота опять на вылете. Опять начал сыпать снег, частый, крупными хлопьями, так что пришлось побеспокоиться, но нервничал недолго – оба самолета вернулись буквально через несколько минут. Сначала Настя посадила свой «рус фанера», а буквально следом за ней и Николай.
– Все, отлетались на сегодня, – сказала Настя, выходя из конторки, уже переодетая, с комбинезоном в брезентовой сумке. – Но нормально, за эти дни столько успели, что почти все долги растолкали. Завтра с утра заехать на Крупу надо, закрыть наряды. Отвезешь?
– Без проблем.
Когда уселись в машину, Настя поинтересовалась ехидно:
– Как деловая поездка прошла? А то перегар до сих пор чувствую.
– Удачно прошла, – сказал я, заводя мотор. – Это и отметили.
– В массажном салоне «Грезы»?
– Нет, туда не дошел, сломался раньше. Чего туда пьяному идти? Только позориться – ни потенции, ни пылу, даже деньги пропиты.
– А-а, – закивала она с пониманием. – Ну ты в следующий раз не пей столько, а то мне за тебя стыдно будет.
– Хорошо, – ответил я и перевел разговор на другое: – Мы домой, или у тебя сейчас время есть?
– А что? Хочешь в «Грезы» все же сгонять, раз протрезвел? Вместе со мной – свечку подержать?
– Нет, хочу в порт скататься. Там Иван сегодня быть должен, он говорил, и Пашкин дежурит.
К Пашкину вопросы возникли, а Ивану надо бы просто показаться – по долгу службы, и вообще.
– Ну… поехали, если потом меня в приличном месте покормишь. Кстати, мне эта машинка больше той нравится – хоть садишься по-человечески и за шиворот не льет, – заявила она, оглядевшись.
– Мне тоже. Кстати, где бы войлоку добыть? Я бы ее тогда утеплил.
– Валенок накупи – и порежь на квадратики, – фыркнула она, напомнив мне мои собственные мысли. – Или обей звериными шкурами: и стильно, и тепло. Снаружи.
– Износятся, – усомнился я.
– А ты их вычесывай регулярно, чтобы колтунов не было. Кстати, кто обещал квартиру побелить?
– На неделе сделаю, – солидно кивнув, пообещал я.
– Ага, на неделе… – сделала она вид, что поверила.
Народу на улицах города было полно – похоже, что все из домов вывалили, радуясь затишью и первому настоящему снегу. Он сыпал все сильнее и сильнее, белый, кристально чистый, словно старающийся прикрыть и спрятать всю серость и мерзость тутошнего бытия. То ли чехол, чтобы никто не видел, то ли саван – черт его разберет.
Машины включили фары, на подъеме с Октябрьской набережной забуксовала полуторка. Водитель сделал несколько безуспешных попыток подняться, но потом плюнул на это дело, развернулся и поехал в объезд. У нас пока таких проблем не было – «кюбель» месил свежий снежок уверенно.
Вахтер портового КПП разминался с лопатой, расчищая проезд, хотя необходимости в этом пока никакой не было. Тоже, наверное, снегу обрадовался, вот и нашел себе занятие. Вахтер был незнакомый, так что меня не узнал и документы проверил, сверившись со списком. Потом все же пропустил, заодно записав марку и номер машины.
В выходной в порту людей почти не было, лишь на одной самоходной барже по палубе люди шлялись, курился дымок над конторой и над нашим «Ваней-комсомольцем». Так, Иван здесь, как и собирался. Ага, и ледостав начинается: видно, как течение местами несет ледяную кашу.
Остановил машину возле самых сходен, рядом с нашим отдельским массивным «шевролетом», на фоне которого она совсем потерялась. Вход на сходни был символически перекрыт веревкой с крючком, так что я пропустил вперед Настю, потом зашел сам и вновь накинул крючок у нас за спиной. Ивана нашли в рубке сидящим возле печки за столом и читающим какие-то бумаги. Естественно, в руке у него была кружка с чаем. Увидев нас, он засуетился – больше из-за Насти, естественно, – усадил на диван, сразу предложил чаю.
– Вань, а чего ты сюда – переехал, что ли? – поинтересовался я.
– Да как тебе сказать, – замялся он. – Тут работать лучше, чем у меня в общаге. Светло, чисто, тихо, печку натопил – так и тепло стало. Хоть живи.
Я увидел приткнувшийся в углу рубки большой рюкзак и решил, что Иван тут пожить остался. Ага, вон и автомат его, так что точно обосноваться собирается. Рубка за кабинет будет, а кубрик за спальню: чем не жизнь? Все просторней, чем у него там.
– Вань, Пашкина видел?
– Видел, часа два назад. Он уже чуток подшофе, рожа красная и контактный до ужаса.
– В смысле, пытался выпить затащить?
– Угадал, – ухмыльнулся Иван. – Насилу отбился.
– Хм… ладно… – задумался я. Керосинить водку с Пашкиным совсем не хотелось. – Насть, ты вот что… вон ту контору видишь?
