Поняв, что мне хочется побыть наедине с собой, я отвернулась
к окну и стала в него смотреть. Я вспомнила тот тихий вечер полгода назад,
когда мы уложили детей спать, взяли бутылочку красного вина, зажгли свечи и
сели на кухне ужинать. Я стала расспрашивать мужа о том, как идут у него дела
на работе, и упрекать его в том, что у него на фирме слишком много соблазнов и
слишком много красивых женщин. Муж улыбнулся и поведал мне о том, что он
целиком и полностью согласен с мнением Эрнеста Хемингуэя: «На свете так много
женщин, с которыми можно спать, и так мало тех, с кем можно разговаривать».
Этот ответ меня вполне удовлетворил, но, чувствуя какое-то внутреннее
беспокойство, я ни с того ни с его принялась обсуждать его секретаршу. Тут муж
улыбнулся и сказал мне, что юные красотки его давно уже не влекут. В тот вечер
мне показалось, что все мои опасения напрасны и не имеют никакой реальной
почвы. Мой муж меня по-прежнему любит и ценит. Он говорил, что ему нравятся моя
покорность и покладистость, что он никогда мне не позволит работать, потому что
моя работа – воспитывать детей и создавать домашний уют. «Светка, живи для меня
и живи мной», – сказал мне в тот вечер Костик. Я умиротворенно кивнула
головой и сказала ему, что по-другому я свою жизнь просто не представляю… Я
всегда гордилась своим мужем. Всегда. Он был очень целеустремленный,
трудолюбивый и очень ответственный. Я никогда не терзалась ревностью и считала,
что у меня нет для нее никаких оснований. Я считала долгие годы счастливой
семейной жизни гарантией того, что муж будет верен мне всегда.
Не знаю зачем, но я даже вспомнила нашу интимную близость.
Мне показалось, что она была слишком привычной и слишком обыденной. Все шло по
четко накатанному сценарию. Никаких отступлений, никаких новшеств, никаких
вольностей. Даже поцелуев и тех становилось все меньше и меньше. Исполнив свой
супружеский долг, мы располагались по разным сторонам кровати. Я пыталась
придвинуться к Костику, но тот отворачивался, говорил, что любит простор. Я
безгранично ему доверяла и не нарушала сон своего супруга. Почувствовав
страшную злость, я вдруг подумала о том, что, если бы у меня были лишние
деньги, я бы обязательно наняла киллера, который бы раз и навсегда покончил с
Костиком. Заказные убийства в нашей стране раскрываются редко, не раскрылось бы
и это.
Мне было бы намного легче жить и знать, что Костика больше
нет, чем жить и знать, что Костик живет с другой. Я бы разыгрывала из себя
скорбящую вдову и получала сочувствие окружающих. Даже по социальному статусу
лучше быть вдовой, чем брошенной женщиной, от которой самым наглым образом
сбежал муж. Мне показалось, что для осуществления этой цели нужно не так и
много. Нужны деньги.
Почувствовав, как раскраснелось мое лицо, я посмотрела
возбужденным взглядом на скучающую Ленку и закинула ногу на ногу.
– Лена, а если все будет нормально, контракт можно
продлить?
– Конечно, можно. Владимир же сказал.
– А твой Владимир вообще чем занимается?
– В смысле? – не поняла мой вопрос Ленка.
– Ну, ты сказала, что он состоит в криминальной
группировке.
– Сказала.
– А что он там делает?
– Откуда я знаю. Что-то делает. Каждый вечер на стрелки
ездит, какие-то вопросы решает…
– А может, он людей убивает? Может, он киллер?
Ленка изменилась в лице и покрутила пальцем у виска.
– Свет, я смотрю, твое замужество тебе явно на пользу
не пошло. Ты от жизни совсем отстала. По-твоему, если человек состоит в
криминальной группировке, то он обязательно людей убивает?! Бред какой-то.
Получается, что криминальная группировка только тем и
занимается, что мочит всех направо и налево. Чушь!
Сейчас все криминальные группировки занимаются бизнесом. Они
уже от бизнесменов ничем не отличаются. На бандитизме уже мало кто деньги
делает, все в коммерцию ударились. Там и спокойнее, и денег больше. Сейчас
самая главная криминальная группировка – это милиция. Все коммерсанты так и
бегут к ней под «крышу». Они не хотят работать под криминальными структурами,
поэтому работают под ментами.
– Значит, твой Владимир бизнесом занимается?
– Что-то вроде того. Он его пока осваивает.
Криминальным структурам нынче бизнес тяжело дается. Они же привыкли все
отнимать, а не торговать и не производить. Да только отнимать нынче тяжело.
Народ делиться особо не хочет. Потому-то криминалитет и локти кусает.
Они же ведь не бизнесмены, а только учатся, поэтому и денег
у настоящих бизнесменов намного больше, а криминалитет нынче перебивается с
хлеба на квас. Время криминального беспредела прошло, наступило время
беспредела милицейского. Это раньше быть бандитом было престижно, а теперь
престижно быть бизнесменом, потому что у бизнесмена и стабильность есть, и
деньги.
Он лучше бандита знает, где дешевле купить и где выгоднее
продать. Так что сейчас своего рода перестройка произошла. Переоценка
ценностей, так сказать… Сейчас все девушки мечтают бизнесмена себе отхватить, а
не бандита. Поэтому я здорово на Владимира и не рассчитывала.
– По-твоему получается, сейчас криминала вообще
никакого нет. Все бандиты такие бедные и несчастные. Совсем их притесняют, а
бизнесмены такие богатые и такие порядочные. А кто тогда людей убивает? Сейчас
убийства сплошь и рядом…
– Да мало ли кто. Убивают за деньги, за обман, за то,
что люди получают определенную должность и начинают работать по своим правилам,
совершенно не считаясь с интересами тех, кто их туда поставил. Конечно, в
каждой группировке есть те, кто выполняет черную работу, не без этого.
– А ты таких знаешь?
– А зачем мне? – прищурила глаза Лена.
– Тебе незачем. А Владимир твой таких знает?
– Он знает. А что? Что-то я не пойму, к чему ты
клонишь?
– К тому, что я хочу в Турции подольше поработать. Хочу
заработать деньги и на жизнь, и на то, чтобы Костика замочить.
– Что?!
– Что слышала. Ты потом можешь на эту тему с Владимиром
поговорить? Поинтересуйся, пожалуйста, сколько это стоит. Только пусть он тебе
по знакомству скидку сделает. По закупочной цене, как для своих.
Ленка захлопала глазами и задышала, как паровоз.
– Только не надо меня отговаривать. – Я не дала ей
сказать ни единого слова. – И не говори, что я просто сошла с ума. Я в
здравом уме и твердой памяти. Я хочу замочить этого гада – и дело с концом.
Пусть знает, что за все в жизни надо платить. Особенно за предательство. А то
как-то несправедливо получается: у него все – любимая молодая жена, маленький
ребенок будет, а у меня ничего. Ни мужа, ни отца у детей, ни семьи, ни любви…
