– А почему у тебя так мало вещей, а у твоей подруги так
много?
– У меня было предчувствие, что вещи мне совсем не
понадобятся.
– А что, правда, что у тебя двое детей?
– Правда. – Я почувствовала, как на моих глазах
показались слезы.
– А с кем ты их оставила?
– С мамой.
– У тебя такая красивая фигура, так с виду и не
скажешь, что у тебя двое детей…
– Я старалась не распускать себя после родов.
– В прошлом году здесь работала одна девушка с Украины,
так у нее было трое детей. Зачем рожать детей, чтобы потом быть проституткой?
– Я не собиралась быть проституткой. Я же уже тебе,
по-моему, объясняла, что мы попали сюда обманным путем. Нас обманул Владимир.
– Все равно, ты взрослая женщина И должна понимать, что
на свете бывает обман.
– Я поплатилась за свою излишнюю доверчивость. Просто у
меня была страшная депрессия.
– А что это такое? Как это по-турецки?
– Я не знаю, как это будет по-турецки, я вообще
по-вашему ни слова не знаю, забыл, что ли? Ну в общем, мне было все
безразлично. Буквально все. От меня ушел муж, и жизнь потеряла всякий смысл.
Возможно, если бы я была в другом, нормальном состоянии, я бы отказалась от
идеи заработать таким образом, а тогда я была слишком слаба, чтобы что-то
соображать. Я соглашалась буквально на все. Я хотела куда-нибудь уехать,
поменять обстановку для того, чтобы все забыть…
– Считай, что тебе не повезло. Я не могу тебе ничем
помочь.
– Но почему?
– Потому что таких, как ты, я видел очень много.
Поначалу все плачут, пытаются покончить жизнь самоубийством, у них начинается…
как это ты назвала?
– Депрессия.
– Вот-вот, депрессия. Иногда я не мог спать по ночам,
потому что слышал, как плачут закрытые в комнатах девушки. Кричат, орут, зовут
своих мам и просят о помощи.
Но все-это происходит только в первое время. Затем они
успокаиваются, привыкают и начинают нормально работать. Не проходит и месяца,
как они крепко спят после тяжелого трудового дня и уже не выдавливают из себя
даже слезинки. Человек привыкает ко всему. Ты тоже привыкнешь. Некоторые
девушки даже не уезжают домой, а остаются здесь и работают дальше. Они говорят,
что уж лучше работать в Турции и спать с турками, чем жить в России и спать с
русскими мужиками. Они считают, что здесь меньше позора. Здесь их никто не
знает. Турки просто трахают и не лезут… как эта штука называется? Забыл.
– Душа, – произнесла я обреченным голосом.
– Правильно. Турки не лезут в душу и ни о чем не
расспрашивают девушку, а уж тем более ее не стыдят.
А русские лезут в душу, начинают девушку стыдить и чему-то
учить. Они говорят, что это тяжело морально. Здесь, в Турции, они зарабатывают
деньги, приезжают на Родину и ведут нормальную, обыкновенную жизнь, и никто не
знает, чем они занимались за границей. Никто этого не знает, кроме них самих.
Это остается их тайной. В России они не занимаются тем, чем занимались за
границей. Они стараются не вспоминать о том, что с ними было. А если их кто-то
и спросит, то они говорят, что работали нянями, горничными или танцевали в
ночных клубах. Так что наберись терпения. Никто никогда не узнает, чем ты тут
занималась. Ни твои близкие, ни твои дети. Ты будешь просто зарабатывать
деньги. В данном случае ты будешь их зарабатывать своим телом, потому что
ничего другого от тебя не требуется. Ты говоришь, что приехала сюда, потому что
тебя бросил муж? Надо было искать такого мужа, который бы тебя не бросил.
– С такими у нас большая проблема.
– Вот видишь. Вы смеетесь над турецкой женщиной, но
турецкую женщину никогда не бросит мужчина. У нас совсем другие нравы в отношении
наших женщин. Турецкой женщине не надо зарабатывать деньги. Ее содержит
мужчина. Вы сами сделали своих мужчин такими, что они именно так к вам
относятся. Вам не нравится, как к вам относятся турецкие мужчины? Так ваши
русские мужчины к вам относятся еще хуже, если они могут бросать вас с детьми…
Турецкий мужчина никогда не сможет бросить женщину, а уж тем более ребенка.
Если вас не уважают ваши же русские мужчины, то почему вас должны уважать
иностранные?!
– Уж лучше я буду брошенной русской женщиной, чем
неброшенной, но любимой турецкой женой, – грустно сказала я и с ужасом
представила себя в турецком бесформенном черном платье и точно такой же
косынке. – Они ведь после замужества одеваются во все черное. Это значит,
что у них начинается черная жизнь.
– Ну вот и будь проституткой, чтобы у тебя жизнь была
белая, – недовольно бросил Экрам и вышел из комнаты.
Как только за Экрамом закрылась дверь, я сжала кулаки и
постаралась сдержать слезы. Именно с этого дня у нас началась работа. Страшная,
грязная и однообразная. Я старалась побороть тошноту, закрывала глаза, сжимала
кулаки, а нижнюю губу кусала до крови и лежала, как мумия, стараясь не слышать
чужого, громкого дыхания, не чувствовать страшный запах пота, исходящий от
немытых тел, не видеть похотливые взгляды и не реагировать на эти мозолистые
руки с засохшей грязью под желтыми ногтями.
Иногда, когда мне просто хотелось умереть под чужим, потным
телом, я вспоминала наши ночи с Константином, те, что были в самом начале нашей
семейной жизни.
Мы испытывали неземное блаженство, клялись в вечной любви и
засыпали в крепких объятиях друг друга. Когда я просыпалась среди ночи и
говорила мужу о том, как сильно его люблю, муж поднимал голову и с особой
нежностью целовал мое лицо. Но это было так давно, что мне даже кажется, будто
этого вовсе и не было. Ни ночей, ни Константина, ни той жизни, которая
называется семейной.
А затем, когда все заканчивалось, я ощущала сумасшедшую
тяжесть на душе и чувствовала, как мне хочется заорать и наложить на себя руки.
Я не могла себе даже представить, как смогу вернуться на родину и посмотреть в
глаза своей маме и детям. И все же… все же я мечтала о побеге. Только я не
могла себе представить, куда мне нужно бежать, чтобы получить хоть какую-то
защиту. У меня не было ни денег, ни документов. У меня вообще ничего не было. Я
находилась в горах, окруженных густым лесом.
Если даже мне удастся выбежать на трассу и поймать попутную
машину, то где гарантия того, что остановившийся турок не увезет меня в новый
бордель или не изнасилует сам, поделившись потом со своими друзьями. Что бы ни
говорила Ленка, я знала одно и даже, по-моему, где-то про это читала, что
российские посольства и всевозможные представительства за рубежом не особенно
любят общаться с подобными девушками, не говоря уже о том, чтобы им помогать. В
таких случаях спасение утопающих – дело рук самих утопающих.
