Каждый день ко мне приходил Экрам и зачастую говорил мне о
том, что какой-то клиент остался мной недоволен. Это значит, что за сегодняшний
день я лишаюсь своих положенных пятидесяти долларов.
– Гости жалуются, что ты лежишь, как бревно, и палец о
палец не ударишь. Я не могу платить тебе деньги за то, что ты получаешь
удовольствие и ничего не делаешь! – довольно громко ругался он.
– А что я должна делать?! О каких удовольствиях ты
говоришь? – спрашивала я его сквозь рыдания. – Да я, кроме отвращения
и брезгливости, ничего не испытываю!
– Надо быть активнее. Изображай стоны и старайся
доставить мужчине приятное.
Поняв, что я просто могу потерять рассудок, я подскочила со
своей кровати, встала перед Экрамом на колени и горько произнесла:
– Экрам, миленький. Отправь меня на родину. Я тебе за
все заплачу. Я тебе деньги вместе с туристами передам. Я тебя умоляю. Не мое
это. Я тебя не подведу. Иначе я просто наложу на себя руки. Не могу я с чужими
мужиками спать. Не могу…
– Можешь. – Экрам пнул меня ногой. Удар пришелся
прямо по лицу, я взвыла от боли и отползла от него подальше.
– Не могу!
– Можешь. Русская женщина все может. Если ты и дальше
будешь так же плохо работать, я посажу тебя на хлеб и воду и начну бить
плеткой. Ты умрешь от побоев. Это страшная и мучительная смерть. Ты должна
понять, что надо стараться. Это твой единственный выход. Другого у тебя нет.
Жаловаться бесполезно. Никто тебе не поможет. Бежать тоже бесполезно. Кругом
горы. Народ тут дикий. Для них русская женщина в диковинку. Поймают, отведут в
какую-нибудь землянку и будут насиловать каждый день всем аулом, пока ты совсем
не отдашь концы. В общем, это мое последнее предупреждение.
Вечером в комнату вошла измотанная Ленка и села рядом со
мной на кровать.
– Ты как? – глухо спросила она и поправила свое
разорванное платье.
– Зачем ты спрашиваешь? Ты же знаешь ответ.
– Сдохнуть хочется. Мы здесь уже неделю, а Экрам нам
даже копейки не начислил. Говорит, что плохо работаем.
– И не начислит. Он что, дурак, что ли… Он нас может
только использовать, как бесплатную рабочую силу, и все. Тут вообще никто
никому денег не платит.
– Свет, а что делать?! Бежать? Но куда? На ночь дом
запирают. Я к окну подхожу, и мне страшно становится. Кругом только лес и горы,
горы и лес.
– Тем более что в горах народ дикий. Здесь есть хоть
какой-то шанс вернуться на родину, но если нас в горах поймают, то у нас вообще
никаких шансов не будет не то что куда-то вернуться, но даже и выжить.
– Что же делать?
Энергичная от природы, Ленка была не похожа сама на себя.
Она сложила руки на коленях, как примерная школьница, а в ее глазах читалась
бесконечная жалость.
Жалость ко мне, к себе, к нашему настоящему и даже к нашему
будущему. Больше у нее не было ни идей, ни планов, ни замыслов.
Она сидела в оцепенении, не в силах вымолвить ни слова.
– Нужна машина, – неожиданно произнесла я.
– Что?
– Нужна машина.
– Для чего?
– Для того, чтобы отсюда сбежать. Мы же не можем
носиться сломя голову по лесу и горам. Если мы сядем в машину, то сумеем
добраться до Кемера, а там пойдем в первый попавшийся полицейский участок.
Когда нас сюда везли, я видела, что рядом с домом стоял старенький микроавтобус
и еще какой-то драндулет. Думаю, что хоть один из них на ходу.
– А ключи?
– С ключами нужно подумать. Наверно, они у Экрама.
Придется его хорошенько хлопнуть.
– Как? Ты предлагаешь его убить?
– Ну почему сразу убить?! Ударить, для того чтобы его
временно вырубить. А иначе как мы завладеем ключами?
Ленка слегка закинула голову и поправила упавшие на глаза
волосы.
– Светка, мы должны что-то делать. Должны. Так долго
продолжаться не может. Всему есть предел, даже собственному унижению и
терпению. Я такой секс в гробу видала. Никаких прелюдий и хотя бы минимальных
ласк.
Чисто механический секс на сухую. А вчера ко мне вообще
пришли два урода. Они мочалили меня несколько часов подряд, проделывали со мной
все, что хотели. От страшной боли и унижения я потеряла сознание, а когда
очнулась, уже никого не было. Я долго ревела и с трудом доплелась до душа,
чтобы смыть с себя остатки чужого пота. Мне показалось, что мне разбили все
внутренности.
У меня даже открылось кровотечение. Вечером зашел Экрам и
сказал, что господа мной недовольны. Мол, я плохо отработала, потеряла
сознание, и им пришлось совокупляться с телом, которое даже не шевелилось. Он
лишил меня денег и сказал, что если я буду так плохо работать, то он посадит
меня на хлеб и воду. Я попросила позвать врача. Сказала, что у меня страшные
разрывы и кровотечение. Он потребовал, чтобы я ему их показала. Мне уже все
было безразлично, и я показала их Экраму.
Он слегка побледнел и дал мне два дня выходных. Сказал, что
никакой врач ко мне не приедет. Дал мне какую-то затягивающую мазь и велел
немедленно привести себя в порядок. А позавчера мне вообще попался турок,
склонный к садизму. Он лупил меня своими здоровенными кулачищами размером с мою
голову. Я думала, что он меня просто порвет. Я пришла к Экраму в ссадинах и
синяках за помощью. Просила его сделать какой-нибудь успокоительный укол,
говорила, что я даже не могу сидеть, не то что работать. Но Экрам налил мне
полный стакан турецкой водки и сказал, что это самое лучшее успокоительное. Я
выпила его до самого дна и в самом деле почувствовала себя лучше. Ты
когда-нибудь пробовала турецкую водку?
– Когда с Костиком отдыхала. Такая гадость. На микстуру
от кашля похожа.
– Меня тоже наизнанку всю вывернуло, но затем ничего,
полегчало. Если тебе тоже плохо, ты сходи к Экраму, попроси и тебе налить. Он
не откажет. Я сегодня опять пошла, и он мне еще налил. Может, сопьюсь. Да какая
мне уже разница. Мне терять нечего. Эти турки такие странные. Одни трахают с
каменными лицами и даже словечка не скажут, а другие это проделывают с такой
ненавистью и злобой, что кажется, будто еще немного – и они тебя на тот свет
отправят.
– Господи, как там мои дети? – Я тихонько
всхлипнула, но поняла, что даже на то, чтобы заплакать, у меня просто нет сил.
– Не переживай. Ты же их не с чужим человеком оставила,
а с собственной матерью. Денег на первое время тоже дала. Господи, могла ли я
даже подумать, что настанет время, когда я стану проституткой… Я бы никогда в
это не поверила. Никогда. Правда, у меня была одна знакомая, которая этим
занималась…
