Мне казалось, будто меня взяли на мушку и в любой момент
могут выстрелить. А затем я поняла, откуда это все взялось. Я вскинула голову и
увидела Экрама, который вместо плетки держал пистолет. Я не отводила глаз от
дула пистолета, и вдруг тут внезапно в голове у меня пронеслась та жизнь, когда
я была замужем и жила без забот, та жизнь, в которой не было поводов для
волнений, в которой все было ровно и гладко, тихо, мирно и слишком уж хорошо… В
той жизни я воспитывала детей, занималась домашним хозяйством, гуляла с мужем и
детьми в парке, смотрела телевизор, покупала разные кассеты, ходила в
парикмахерскую и читала модные журналы… В той жизни я еще любила играть в
гольф. Этому научил меня муж.
Он записал меня в крутой клуб, и мы стали вместе брать уроки
этой игры. Муж говорил, что гольф – очень дорогой и престижный вид спорта, а мы
должны стремиться к престижу, мол, положение обязывает… А я… Я была просто
женой при муже и всегда делала то, что он хотел…
…Прижимая чугунную сковородку к груди, я посмотрела Экраму в
его пьяные, одурманенные глаза и произнесла обреченным голосом:
– Экрам, ты решил нас убить?! Не делай этого, ты просто
сейчас ничего не соображаешь. Если тебе жалко свой мобильный телефон, ты можешь
вычесть его стоимость из нашей зарплаты.
– Я не позволю русской проститутке так со мной
обращаться!
– И все же ты не можешь нас убить. – Я старалась
говорить как можно более спокойно и убедительно. – Тебя обязательно найдет
полиция и посадит в тюрьму. Сам посуди, упекут за решетку из-за двух русских
проституток. Тебе оно надо?
Медленно, но все же верно я подходила прямо к Экраму. Каждое
мое движение давалось мне с огромным трудом. Я прекрасно понимала, что турок
пьян и что в любой момент он может нажать на курок, но все же осознавала, что
бездействовать больше нельзя. Я даже подумала о том, что самое главное – это
чтобы сейчас я осталась жива, потому что я очень нужна своим детям, а все
остальное… все остальное такие мелочи… Мелочи то, что от меня ушел муж и
оставил меня с двумя детьми… Мелочи то, что у меня нет ни гроша и мне не на что
кормить моих детей… Мелочи то, что я больше никогда в жизни не поверю банальной
фразе типа «Я тебя люблю» и что никто никогда не вытащит эти слова из меня даже
клещами. Мелочи то, что я больше никогда в жизни ни с кем не заговорю о
сокровенном и научусь маскировать свои чувства, потому что с некоторых пор я не
верю в силу слов, а уж тем более никогда не поверю мужчинам, так как мой бывший
муж был первым и последним мужчиной, которому я поверила… Самое главное – это
выжить и вернуться на родину к своим близким. А для этого я должна действовать,
потому что сидеть сложа руки я больше не могу… Просто не могу, и все…
…Увидев, что я подхожу совсем близко, и не просто близко, а
иду прямо на дуло пистолета, Экрам изрядно забеспокоился и процедил сквозь
зубы:
– Дура, я же выстрелю!
– Нет, – замотала я головой. – Нет. Ты просто
торгуешь женщинами, но ты не убиваешь. Ты торговец, но не убийца.
– Дура…
А дальше… Дальше все произошло за считаные секунды… Я резко
замахнулась чугунной сковородой и хотела было ударить ею Экрама по голове, но
удар пришелся прямо по пистолету. Прозвучал выстрел. Пистолет выпал у турка из
рук, а в упавшей на пол сковороде появилась дырка, говорившая о том, что это не
что иное, как пулевое отверстие. Я закричала и отскочила в сторону…
Экрам наклонился, чтобы поднять пистолет, но не поднял…
Этого не дала ему сделать Ленка. Подскочив к нему двумя большими прыжками,
словно пантера, она воткнула ему в спину солидных размеров кухонный нож для
резки мяса… и, подняв голову, посмотрела на меня своими заплаканными и одновременно
безумными глазами…
Глава 8
Экрам лежал лицом вниз, а в спине у него торчал нож,
воткнутый по самую рукоятку. Рядом с ним стояла позеленевшая Ленка и
разглядывала поднятый с пола пистолет.
– Лен, ты его убила… Господи, какая же ты молодчина.
– Это не я молодчина, а ты. Здорово ты его сковородкой
огрела. Если бы не ты, он бы нас точно застрелил.
– Да я-то тут при чем… Если бы ты не воткнула в него
нож, он бы поднял пистолет и прикончил нас за милую душу…
– Если бы не твоя сковородка… Знаешь, а я и не думала,
что ты такая….
– Какая?
– Просто сейчас я посмотрела на тебя совсем другими
глазами. Мне казалось, что ты эдакая домашняя курица, у которой от семейных
забот уже давно атрофировались мозги. А ты… Ты сейчас так действовала… Знаешь,
я бы и то так не смогла…
– Не говори ерунды. Ты бы, и не смогла…
– Не смогла бы. Так броситься на пистолет! Со
сковородкой! Господи, какая же ты смелая и отчаянная! Какая ты молодчина, что
приглядела себе именно чугунную сковородку!
– Какая ты молодец, что приглядела себе именно кухонный
нож…
Мы смотрели друг на друга, смахивали слезы и улыбались.
Вдруг Ленка приставила пистолет прямо к затылку Экрама и нажала на курок.
Прогремел выстрел.
От неожиданности я попятилась к стене и, уткнувшись в нее
спиной, медленно по ней съехала и села на корточки.
– Лен, ты что?
– Ничего. Я просто его добила. Контрольный выстрел, так
сказать. Чтобы знать точно, что он уже не поднимется и не посадит нас в подвал
на хлеб и воду, а уж тем более не забьет насмерть. Это ему за то, что я
осталась без связи и даже не знала, что случилось с моей матерью, и за то, что
твоего сына травят одноклассники. Господи, Светка, я убила человека, а никаких
угрызений совести не чувствую. Скорее наоборот, такое облегчение…
Ленкин голос дрожал, глаза бессмысленно бегали – она явно
плохо соображала, что делает и что говорит.
Не вынимая пистолета из рук, она подошла к холодильнику и
заглянула внутрь.
– Где здесь запасы спиртного? Помнится, в прошлый раз
Экрам наливал мне водку из холодильника.
– Я бы тоже хотела чего-нибудь выпить. – Я
почувствовала, как от сильнейшего психологического стресса у меня все поплыло
перед глазами.
Достав бутылку, Ленка тут же отыскала пару довольно
объемистых рюмок и моментально их наполнила.
– Ты только не нюхай, а то если будешь нюхать, не
сможешь выпить. Тебя просто вывернет наизнанку. Сразу пей до дна, и все. Восток
– дело тонкое.
Я взяла протянутую Ленкой рюмку и, не говоря ни слова,
осушила ее до дна.
