– Мне со своей подругой потолковать нужно
так, чтобы вы не слышали.
– Пожалуйста. Только вы не забывайте, что
это моя машина и я тут хозяин.
– А вы не забывайте, что мы платим деньги
за то, что вы нас на ней катаете. В народе говорят: кто платит, тот и
заказывает музыку.
Как только заиграла громкая и довольно живая
музыка, Наташка наклонилась ко мне как можно ближе и закричала прямо мне в ухо:
– Света, бери себя в руки! Я понимаю, что
ты себя плохо чувствуешь, но ты должна набраться сил и еще продержаться. Не
забывай, что у меня тоже голова пробита. Если бы ты только знала, какие
ощущения я при этом испытываю. Мне кажется, что у меня голова скоро взорвется и
разлетится на мелкие кусочки.
– Зачем мы едем на дачу?
– Будем избавляться от трупа, –
совершенно хладнокровно ответила Натка.
– Что? – Я не знаю, как не свалилась
в обморок, но перед глазами все поплыло и закружилось в каком-то скоростном,
сумасшедшем ритме.
– Что слышала. Опередим нашу доблестную
милицию. Пока она раскачается, мы его так запрячем, что и следа никто не
найдет.
– Что ты имеешь в виду?
– Не переживай Я уже все спланировала. У
тебя есть лопаты?
– В доме есть. Вернее, в сарае.
– Две или одна?
– По-моему, две. Я точно не помню.
– Ладно. Даже если одна, то будем копать
по очереди.
– Кого копать-то?
– Землю, – не моргнув глазом,
ответила Наташка, создавая впечатление, будто она говорит о совершенно
банальных и простых вещах.
– Землю? – Я вновь ощутила, как по
моему телу пробежала легкая нервная судорога.
– Ну да. Она после дождя еще мокрая.
Считай, что нам повезло.
– Повезло?
– Ну да. Копать легко будет. Должны
быстро управиться. Закопаем его к едрене фене, и дело с концом. Похороним,
одним словом. Говорят, что, когда человека хоронишь, нужно в гроб положить его
любимую вещь. Поверье такое. У нас гроба нет, но ничего страшного. Мы ему прямо
в землю положим его любимую игрушку – его злосчастный пистолет. Пусть на том
свете балуется.
– Наташка, ты что такое говоришь?
– Я тебе дело говорю. Цени. Ты видела,
чтобы еще кто-нибудь так о своей подруге заботился?
– А если милиция уже там?
– Скажешь тоже! Да пока милиция чухнется…
Она там не раньше чем через три года появится. Шутка, конечно.
– О боже…
Я откинулась на спинку, закрыла глаза и с ужасом
подумала о том, как мы будем закапывать мертвого Влада. От этого я
почувствовала себя еще хуже, и меня замутило с такой страшной силой, что я тут
же открыла окно и высунула голову наружу.
– Ты что? – наклонилась ко мне
перепугавшаяся Наталья.
– Плохо мне.
– А кому сейчас хорошо? Давай держись.
– Я стараюсь.
– Плохо стараешься. Ты прямо позеленела
вся.
– Наташка, знаешь, о чем я подумала?
– О чем?
– Лучше бы я маленькой умерла.
– Дура ты! – только и смогла
произнести Наталья. – Дура, потому что только дурак может произносить
подобные вещи.
– Сама такая! Я сегодня в первый раз в
жизни подумала о том, что я жить не хочу.
– Куда ты денешься! Кстати, если ты на
своей свадьбе не сделаешь меня свидетельницей, то я на тебя знаешь как обижусь…
Повернув голову в Наташкину сторону, я
посмотрела на нее горько и осуждающе и процедила сквозь зубы:
– Наталья, отвали от меня со своей
свадьбой. И никогда мне больше про нее не говори!
– А ведь я и обидеться могу… Я к тебе со
всей душой, а ты мне говоришь «отвали».
– Отвали! – еще раз повторила я то
же слово.
– Считай, что ты меня очень сильно
обидела.
– Ну и обижайся, пожалуйста… –
произнесла я усталым голосом и вновь высунулась в окно.
Наташкина нижняя губа затряслась, и она вновь
постучала водителя по плечу:
– Мужчина, вы что, глухой?! Сделайте
музыку тише, а то прямо по ушам бьет. Оглохнуть же можно!
Растерявшийся дядька тут же выключил музыку и
вновь покосился в зеркало заднего обозрения на перевязанную Наташкину голову,
протянув:
– Вы ж сами сказали.
– Что я сказала?
– Музыку сделать громче… – еще
больше растерялся водитель.
– Мало ли чего я говорила?!
– И еще сказали, мол, потолковать вам
нужно со своей подругой…
– Не о чем нам с ней толковать!
– Ну как знаете…
Всю дорогу до дачи мы ехали молча. Как только
подъехали к моему дому, Наталья достала из сумочки деньги, рассчиталась с
водителем и толкнула меня в бок:
– Просыпайся. Приехали.
Открыв глаза, я увидела, что уже рассвело, и,
не раздумывая, вышла из машины. Взяв Наталью за руку, я пошла с ней к дому и
заговорила виноватым голосом:
– Наташка, ты прости меня! У меня просто
нервы сдают. Ну не злись! Ты же видишь, в каком я состоянии…
– Ничего страшного. Я уже
привыкла, – холодно ответила Ната, не поворачивая головы в мою сторону.
– Наташка, ну хватит дуться!
– Я уже не в том возрасте, чтобы дуться.
– Я так не могу.
– Как?
– У меня и так крайне паршивое состояние,
а еще ты масла в огонь подливаешь. Я сейчас просто закиплю. Ну скажи, что мир!
– Хорошо, мир, – нехотя согласилась
моя подруга и выдавила из себя улыбку.
– Тогда по рукам.
– По рукам.
Открыв дверь в дом, я прошла на ватных ногах
внутрь. И тут, увидев капли крови на половицах, закрыла глаза от боли и ужаса.
– Светлана, ты что? – немедленно
почувствовала мое состояние Наташка.
– Что-то нехорошо мне. Как вспомню, что
здесь произошло…
– А ты не вспоминай. Сейчас не до этого.
Нам нельзя терять ни минуты. Где лопаты?
– В сарае.
