— Голова болит? — вспомнила я о женской заботливости и сострадательности после того, как утолила первый голод жареным фазаном с овощным ассорти, куском фаршированного кролика с трюфелями и нежным перепелиным паштетом со свежайшими хрустящими хлебцами.
В ответ мне еле-еле кивнули, видимо, опасаясь колыхать бровями и расплескать содержимое головы, перешедшее в жидкое состояние. Если помните физику, то следующая стадия — газообразное.
— Есть два способа немного улучшить ваше самочувствие, — намазывала я на пушистую пшеничную булочку земляничный джем с маслом и поглядывала на несчастного принца, гоняющего по тарелке лист салата и с кислым видом прихлебывающего травяной отвар.
— Какие? — Муж разжал губы, но смотрел настороженно, ожидая новых пакостей. И правильно делал! Нужно быть готовым ко всему. Тренироваться стоит денно и нощно.
— Первый — слишком радикальный, и я его вам рекомендовать не буду, — заверила я принца, попивая травяной настой и выбирая себе самое вкусное пирожное. — Все же гильотина в вашем возрасте противопоказана…
— Алиссандра! — У принца прорезался грозный писк.
— Молчу-молчу, — заверила я супруга и приказала слуге, пасшемуся неподалеку: — Принесите его высочеству полторы кварты огуречного или капустного рассола.
Слуга поклонился и вмиг вымелся исполнять приказание. Супруг тем временем оживился и решил немножко разнообразить свой рацион — укусить меня:
— Где это вы набрались подобных знаний, дорогая?
— Вы не поверите, драгоценный супруг, — сладко улыбнулась я, прикончив к тому времени третье пирожное и начиная точить зубы на четвертое, — в монастыре. Помню, была у нас лекция сто сорок пять на тему: «Как спасти неразумных тварей». Так вот, как средство первой помощи там упоминался рассол.
— Странный монастырь… — пробурчал муж, но больше спрашивать не стал, справедливо полагая, что в нынешнем состоянии я его сделаю на раз.
— И не говорите, — согласилась я, прислушиваясь к своему организму и мысленно уговаривая его освободить уголок для во-он того вкусненького кусочка торта. — Но зато сколько полезных знаний!
В это время в обеденный зал бережно внесли золотой кубок, украшенный драгоценными камнями. Его до краев наполнили ядреным рассолом, источавшим приятный запах квашеной капусты.
Я прикрылась веером и хихикнула, тихо радуясь про себя, что у нас разные спальни.
Лакей поставил сосуд перед принцем и с поклоном удалился к дверям, из которых украдкой выглядывала вся кухонная челядь во главе с шеф-поваром, если судить по громадному белому накрахмаленному колпаку. Всем было интересно, как его высочество изволит пить напиток простолюдинов.
Странная вещь наблюдалась в государстве Сегал. Аристократы здесь за милую душу трескали в зимнее время года всяческие заготовки и соленья, но никогда, никогда не употребляли рассол. По-моему, они даже не имели понятия, как приготавливаются эти квашеные овощи.
Принц заглянул в кубок, принюхался и застыл над посудой роденовским мыслителем.
— Смелее! Пейте, ваше высочество, оно поможет, — подтолкнула я супруга.
Матиас вздохнул, подумал, сравнив головную боль и рассол, еще раз сравнил и… выпил содержимое кубка.
— Умничка! — обрадовалась я, похвалив и его, и себя, потому что у меня созрел коварный план.
— Вы готовы? — громко спросил меня супруг через несколько минут, порозовев лицом. Слава богу, а то я, глядя на него, уже вспоминала детский стишок:
«Вышел дядька на крыльцо, широко раскрыв лицо. Выражает то лицо, чем садятся на крыльцо».
[27]
— Всегда готова, — улыбнулась я принцу, вся в предвкушении будущих событий. Осталось лишь позаботиться об одной вещи: мне нужно, чтобы это счастье с фиолетовыми глазами очутилось в карете соперницы, а не в моей. И пусть они там вместе наслаждаются… хоть поэзией, хоть прозой… жизни.
Мы вышли из зала под руку, милостиво кивая придворным. У выхода Матиас бросил пару признательных фраз Кусюкусяру. Управляющий глубоко поклонился, выразил надежду, что угодил будущему королю, и грустно-грустно посмотрел на проплывающий мимо него трезубец, уверенно зажатый в моей руке. С новоприобретением я расставаться не собиралась. Очень удобная оказалась игрушка. Многофункциональная. И как вилку можно использовать, и как вилы…
У выхода мы с мужем привычно замерли, ожидая, пока нам не подадут шляпы и не накинут плащи. Мне в этот раз полагалась кокетливая треуголка с золотым галуном, украшенная сбоку драгоценной пряжкой и зелено-золотистыми страусовыми перьями.
Вокруг меня хлопотала прилежная горничная, а вокруг мужа — невысокий плотный камердинер, которого я видела впервые. Сердобольный седовласый дядечка с выражением бесконечного обожания на лице подал принцу верхнюю одежду, заботливо, словно мамаша-наседка, поправил головной убор будущего короля и с широкой довольной улыбкой отошел в сторонку. Я на секунду загляделась на его круглое лицо, вислые седые усы и добрые светло-карие глаза. Ну хоть одно нормальное человеческое лицо в свите принца попалось, кроме Рауля! А то, ей-богу, впечатление, будто я попала в рассадник злобно шипящих гадюк, жалящихся скорпионов и противно квакающих жаб!
На подходе к своей карете я развернулась к благоверному, подняла к нему лицо, искаженное жаркой страстью, прижалась и хрипло прошептала безумно сексуальным голосом:
— Наконец-то мы будем наедине, и нам никто не помешает насладиться друг другом!
У принца сработал стоп-сигнал, и он замер, глядя на меня донельзя расширенными не то от страха, не то от удивления глазами.
А я продолжала:
— Дорогой, это же так романтично — заниматься любовью в карете на полном ходу, часто падая на пол с сиденья и опасаясь, чтобы кто-то не заглянул вовнутрь и не нарушил столь хрупкое единение двух страждущих душ…
— Ваше высочество, — у мужа в глазах загорелся яркий огонек разума, — вы не хотите, чтобы я с вами ехал?
— Очень! Очень хочу, — прижалась я теснее, обвивая его шею руками. Слегка придушила: — Вы, шалун этакий, прошлой ночью сто-олько всего наобещали! Я вся в предвкушении…
Принц начал отчаянно вырываться, но я пока справлялась с ситуацией.
Романтично пришепетывая, я плела:
— Это моя тайная девичья мечта — лишиться девственности в карете…
Принца перекосило.
— Э-э-э… радость моя, меня призывают государственные дела. Я, пожалуй, пойду, — попятился муж, поцеловал мне руку и моментом скрылся в толпе.
Я усмехнулась, прекрасно зная: на лошадь он в таком состоянии не полезет, к моим фрейлинам — тоже, к придворным мужикам — хм… возможно, но маловероятно, а вот к своей Сексилии, чтобы пожалели — это запросто! Осталось надеяться на удачу и трезвый расчет…
