Все, кто был в сознании, немедленно склонились перед королем в поклонах или присели в реверансах. Наконец муж углядел основную причину переполоха. Грозно сдвинув брови и подарив сулящий всяческие тюремные блага фирменный королевский взгляд двум сконфуженным герцогам, повернулся ко мне, стоящей на коленях над телом, и не нашел ничего лучшего, как спросить:
— Что вы тут натворили?
— Я?!! — Оскорбленная до глубины души, я попыталась подняться. Облом! Мое чудное платьишко из газа и парчи для самостоятельных действий владелицы, как то — подъем или спуск, НЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНО!
— Вы, мадам! — навис надо мной супруг.
Я говорила, что он будет мне рассказывать сказки? Наивная! Он меня в них спокойно обвиняет! Удивительно выигрышная тактика, даже завидно стало.
— Ничего! — заверила его, не желая вступать в перепалку на виду у двух десятков свидетелей.
— Я вижу, что «ничего»! — продолжал напирать король, бессовестно пользуясь своим положением. — А это что? — ткнул пальцем в мертвеца.
— Не знаю, — пожала плечами. Сорвалось с языка: — Думаю, подложили.
— К вам в спальню? — ехидно продолжил безосновательный допрос необычно подозрительный Матиас.
— Ну не в кровать же! — попробовала достучаться до разума супруга.
— Почти! — заявил мне этот слепой ревнитель семейных уз.
Я смерила на глаз расстояние от лежащего тела до кровати и сильно подивилась вывертам фантастической мужской логики. Если ей следовать, то каждый, упавший в метрах двух-трех от моего ложа, непременно считается попавшим в мою постель! Грустно. Даже не знаю, что и сказать…
Заскрипела зубами. И тут мне в голову пришла великолепная идея, как одним махом избавиться ото всех затруднений. Протяжно застонав, я свалилась в продолжительный обморок, стараясь упасть в сторону, противоположную покойнику.
Маневр удался.
Вокруг меня, лежащей без чувств, затопотали (чуть не затоптали гады! Пришлось достоверно изобразить судороги и отдергивать руки-ноги). Захлопотали (от смешанного резкого запаха нюхательных солей чуть на самом деле сознание не потеряла!). И заохали. Это мои фрейлины постарались внести достойное звуковое сопровождение в спектакль одного актера… ой! — актрисы!
Наконец кому-то пришла в голову здравая мысль. Меня подняли на руки и понесли. Я по дороге всячески стимулировала носильщика жалостливыми стонами и судорожными подергиваниями, изо всех сил давя на больной мозоль — средневековую мужскую сентиментальность (слово «жалость» не употребляю, как неуместное в данном случае!).
Впереди нас кто-то цокал каблуками, видимо, прокладывая дорогу, потому что я не услышала звука открывающейся двери, когда меня сгрузили на что-то мягкое. Весьма невежливо сгрузили, надо заметить.
— Мадам! — потряс меня за плечи муж. — Очнитесь!
— О-о-о! — застонала я, всеми силами протестуя против подобного обращения, и поникла, словно увядшая лилия.
— Ой-ой-ой! — поддержал меня хор сочувствующих фрейлин.
— Мадам! — сделал вторую попытку супруг, все еще на что-то надеясь.
— У-у-у! — сменила я пластинку и совсем «увяла», будто ландыш от мороза.
— Ай-ай-яй! — добавили жару девушки.
Получалось очень реалистично, и на нервы действовало — жуть!
Матиас оставил меня в покое, но уходить не спешил. Скорей всего, новоиспеченный король размышлял на тему: предпринять еще одну попытку моего активного оживления — и дальше травмировать свои чуткие уши и хрупкую мужскую психику женскими стонами, или ну его на фиг?
Итог был закономерен: придя к выводу «если вам не на кого поставить, найдите на кого положить», — Матиас встал с постели (льщу себя надеждой) и громко воззвал:
— Маркиза Мордебуль!
— Да, ваше величество! — Омаль зашелестела юбками платья.
— Что за ноевы выходки, да еще в особенный день! Мадам, впредь поживее исполняйте свои обязанности и приведите, наконец, королеву Алиссандру в чувство! — Он ловко свалил с больной головы на здоровую. Прошипев: — Я буду ждать ее величество у входа в тронный зал через два часа! — Судя по звуку шагов и звону бьющейся по пути посуды, в сильном гневе направился к выходу.
— Слушаюсь, ваше величество! — пролепетала маркиза.
— Выполняйте! — разрешил всемилостивый самодержец и свалил, не забыв напоследок громко брякнуть дверью.
Я еще немного на кровати повалялась, подумала о светлом и вечном, о противостоянии инь и янь, мужчин и женщин, луны и солнца, черного и белого… Когда в мыслях дошла до фильма «Кошки против собак», решила: хватит на сегодня натурфилософии!.. И пришла в себя (с легким стоном, чтоб не забывали, как надо женщин беречь и лелеять).
— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросила Омаль, сидевшая рядом на кровати.
— Ужасно! — честно призналась я. — И чего он так на меня взъелся?
— Не знаю, — задумчиво ответила статс-дама. — Но он так на тебя смотрел!
— Как «так»? — заинтересовалась я. — Как на врага народа в моем лице?
— Нет, — поспешно ответила обер-фрейлина. — Как… как на шоколадное пирожное, — подбирала она слова. — Будто хотел немедленно съесть и очень сильно сдерживался!
— Зачем? — поразилась я, мгновенно заподозрив отдельно взятого мужчину в каннибализме и тайной любви к поджаренным девичьим ребрышкам.
— Не знаю, — снова ответила маркиза. — Но вид был такой… Словом, если начнет, то за уши не оттащишь…
— Не оттащишь? Неужели так плохо?.. — эхом повторила я. — Омаль, ты меня пугаешь!.. Придется пристрелить…
— А? — не расслышала маркиза. Побледнела: — ЧТО ТЫ СКАЗАЛА?
До меня не сразу дошла суть допущенной мною фатальной ошибки. В этом мире отношение к августейшим персонам граничит с обожествлением, так что данную тему при Омаль развивать дальше не стоит. Категорически. И я с невозмутимым видом продолжила:
— Бывает, говорю. Может, плохо сегодня король позавтракал. — Кряхтя, с помощью маркизы, Надин Мионы и Map Лесной сползла с кровати, придавая себе устойчивое состояние.
Вокруг меня засуетился женский батальон, подготавливая мое величество к дальнейшему празднованию. А я усиленно морщила лоб, стремясь понять, с какой стати у Матиаса внезапно поперла агрессия и так молниеносно улетучилось до того момента отменное расположение духа? И почему его злость и раздражение направлены сугубо на персону жены? Вины за собой я не ощущала. Тем более внезапные перепады настроения супруга казались очень странными.
То он всячески демонстрирует свою симпатию, то унижает на ровном месте и намерен растерзать, а потом, по словам маркизы, «съесть готов». Отчего? Столько вопросов, и ни одного внятного ответа…
В какой-то момент я поплыла и немножко раскисла. Боже, кажется, все, все отдала бы за то, чтобы на сытый желудок слопать две таблетки аспирина, запить сладким чаем с малиной и забраться под одеяло смотреть свежее аниме со своего старенького ноута, попутно выслушивая нотации мамы и папы за то, что я вместо институтских занятий занимаюсь такой ерундой.
