По этому откосу, выложенному темным от времени плитняком,
быстро карабкалось несколько человек – все, что осталось от той части толпы,
которая втащила Петю и Павлика в проходной двор. Мальчики тоже стали
карабкаться. Но откос был гораздо круче и выше, чем показалось издали.
Мраморная львиная морда была вделана в плитняковую стену. Из львиной пасти
через железную трубку текла вода в мраморную раковину. Петя поставил Павлика на
край раковины и стал его подталкивать снизу. Но Павлику не за что было ухватиться.
– Лезь! Лезь! – кричал Петя. – Вот корова!
В это время из ворот выбежало еще несколько человек. Это
были те самые русские – мальчик в курточке и трое взрослых, – которых Петя
недавно заметил в толпе.
Мальчик в курточке тащил за рукав своего отца, а тот все
время норовил остановиться и броситься назад.
Его руки были сжаты в кулаки, фуражка совсем съехала на
затылок; из-под задранного козырька виднелся ежик желтых волос; усы
раздувались, и синие глаза гневно сверкали.
– Ты что, непременно хочешь, чтоб тебя там покалечили? –
говорил мальчик в курточке, не давая ему вырваться. – Уйми свою прыть!
– Алексей Максимович, вы ведете себя неосмотрительно, это
совершенно невозможно! Вы не имеете права рисковать! – повторял господин в
пенсне, потирая свое ушибленное плечо.
– Черт бы меня подрал, если я сейчас не вернусь назад и не
дам в морду этому носатому идиоту в красных лампасах! – бормотал глухим басом
Алексей Максимович. – Я его научу уважению к женщине! – И он глухо закашлялся.
Но мальчик в курточке крепко держал отца за рукав и не
пускал. А человек с якорем на руке, по-видимому, тоже готов был броситься
назад, в драку, но изо всех сил сдерживался.
– Лезь, Павлик, лезь! – кричал Петя с отчаянием.
Его крик обратил на себя внимание русских.
– Пешков, смотри, русские ребята! – сказал мальчик в
курточке.
– Вы тут каким образом? – строго сказал господин в пенсне.
Человек с якорем на руке быстро, как кошка, взобрался на
стену и, протягивая вниз свою бамбуковую трость, по очереди вытащил наверх всех
русских, в том числе Петю и заплаканного Павлика.
Здесь царила тишина, спокойствие, и было трудно себе
представить, что где-то рядом только что солдаты и карабинеры разгоняли толпу,
сыпались разбитые стекла, падали люди, стреляли из револьверов…
– Пошумели и перестали, – со злой улыбкой сказал Алексей
Максимович, прислушиваясь, и немного погодя прибавил: – Вулканический народ.
Вроде своего Везувия. Дымят, а не действуют.
Он с любопытством посмотрел на Петю и Павлика:
– Ну-с, молодые люди, жители империи Российской, а вы по
какому случаю здесь?
Почувствовав себя среди своих, русских, в безопасности, Петя
и Павлик воспрянули духом. Перебивая друг друга, они рассказали свои
приключения, причем Петю все время не оставляло чувство, будто бы он уже где-то
раньше видел двух из этих русских: Алексея Максимовича и другого – с якорем на
руке. Петя, как ни напрягал свою память, все же так и не мог вспомнить, где он
раньше видел Алексея Максимовича, зато другого вдруг вспомнил и узнал, хотя в
первую минуту не мог этому поверить.
– Ну что ж, юные путешественники, дела ваши еще не столь
плачевны, сказал Алексей Максимович. – Вы оба отделались всего одной легкой
контузией. Могло быть и хуже.
С этими словами он сгреб Павлика под мышку и понес к
фонтану. Там очень тщательно промыл ссадину, туго и ловко перевязал колено
носовым платком, поставил мальчика перед собой на дорожку и велел пройтись.
– Превосходно! Теперь можешь смело возвращаться в строй. Но
предварительно омой в бассейне лицо и лапы, чтобы не слишком испугать своего
папу. Тебя как звать-то?
– Павлик.
– А брата твоего?
– Петя.
– Отлично… Макс, поди-ка сюда. Покорнейшая к тебе просьба.
Проводи этих двух апостолов – Петра и Павла – на почту, помоги им приобрести
марку и опусти в ящик корреспонденцию, объясни им, как добраться до отеля, а
сам возвращайся сюда поскорее, чтобы мы не опоздали на пароход… Арриведерчи,
синьоры апостолы, приятного путешествия! – сказал он, подавая Пете и Павлику
большую изящную руку, шафранную от загара.
– Мерси, – сказал благовоспитанный Павлик, неловко шаркнув
перевязанной ногой.
– Пойдем, ребята! – засуетился мальчик в курточке. – Почта
тут совсем недалеко. Пять минут.
«Вы меня, наверно, не помните, а я вас узнал», – хотел
сказать Петя, подходя к человеку с якорем на руке, но что-то его остановило. Он
ничего не сказал, а только значительно посмотрел в его лицо. «Может быть, он
меня сам узнает», – подумал мальчик с волнением. Но тот его не узнал. Он только
обратил внимание на Петину флотскую фланельку, пощупал ее и спросил:
– Где пошил?
– В швальне морского батальона, – ответил Петя.
– И видно. Настоящая флотская!
И Пете показалось, что он невесело усмехнулся.
– Пойдем, ребята, пойдем! – говорил мальчик в курточке. – А
то нам еще надо на Капри возвращаться.
Почта оказалась действительно недалеко, но мальчики успели
поговорить по дороге.
– Тебя как звать? – спросил Петя.
– Макс.
– «А Макс и Мориц, видя то, на крышу лезут, сняв пальто»,
процитировал Петя стишок из весьма известной в то время книги с картинками
Вильгельма Буша.
– Остришь? – зловеще нахмурился Макс, которому, видимо, уже
осточертело постоянно слышать насмешки над своим именем, и легонько ткнул Петю
в бок кулаком.
Конечно, при других обстоятельствах Петя не оставил бы этого
дела без внимания, но сейчас он предпочел не «заводиться».
– А твой папа кто? – спросил он, чтобы переменить разговор,
принявший дурное направление.
– Ты что, разве не знаешь моего папу? – удивился Макс.
Тут, в свою очередь, удивился и Петя:
– А почему я должен знать твоего папу?
– Ну как же, его почти все знают, – смущенно пробормотал
Макс. Он вообще имел обыкновение бормотать и говорить крайне неразборчиво, как
будто все время сосал леденец.
– Все-таки кто же он?
– Маляр, – сказал Макс.
– Врешь! – сказал Петя.
