Режиссером Тертышный был неплохим, можно даже сказать талантливым, но вот сценарист из него получился никудышный. Бездарный. Приторная мелодрама с унылым вялотекущим сюжетом и глупыми напыщенными репликами в устах актеров оказала на публику усыпляющее действие. Дамы лениво отгоняли вездесущих мух цветными веерами, украдкой позевывая и сонно хлопая ресничками, а их кавалеры к середине первого акта громким шепотом принялись обсуждать виды на урожай и сводки с фронтов русско-турецкой войны. Разве что свиста с галерки не наблюдалось. Надо полагать за отсутствием оной. Провал был полным.
Словно в тумане, следуя подсказкам суфлера из «ракушки», отыграв свою роль, Юлька с трудом дождалась антракта. Занавес опустился под аккомпанемент разочарованного гула. На режиссера жалко было смотреть. Он даже руки не заламывал — просто ходил по сцене с потерянным видом, шаркая ногами по дощатому настилу, натыкаясь на серые булыжники и не обращая внимания на испуганно скучившуюся в углу актерскую труппу.
— Не убивайся ты так, Василь Михалыч. — Юлька легонько щелкнула по поникшему плечу режиссера, стряхивая невидимую пылинку. — Жизнь-то на этом не кончилась.
Тертышный поднял на нее страдальческий взгляд и несчастным голосом произнес:
— Что ты понимаешь в этом? Для меня — это жизнь… — он обвел сцену дрожащей рукой. — А все что там, за кулисами… нескончаемый пресный театр с бездарными актерами.
— Возьмешь новую пьесу, прорепетируем.
— Да кто ж после такого ко мне приедет? — обреченно помотав головой, режиссер тихонько всхлипнул. — Дня не пройдет, как вся губерния смеяться будет.
Гнетущая тишина повисла над сценой. Молчали актеры, судорожно икал в кулак суфлер, лишь мухи беззаботно жужжали, да заблудившийся шмель басовито гудел с едва заметными нотками недовольства. Тоже, видать, не пришелся по нраву спектакль.
— Отпускную дашь? Вопрос прозвучал резко, как щелчок пастушьего кнута.
— Ась? — беспомощно захлопал глазами барин.
— Побожись, что дашь вольную… спасу я тебе премьеру.
Под требовательным, спокойным взглядом своей будущей примы режиссер невольно поежился.
«А вдруг не врет?» — искорка безумной надежды затлела во мраке угасающей души. — «Вдруг чудо явит неземное?». Мысли путались в голове, судорожно цепляясь за призрачный шанс.
— Все, что пожелаешь! — глотая слова, хрипло выдавил он и размашисто перекрестился: — Перед Христом-Богом клянусь!
— Ну, смотри, барин! — с сомнением протянула Юлька.
— Слово дворянина! — уже твердо ответил Тертышный. — А что ты задумала?
— Фроська! — оставив без внимания вопрос, она поманила пальчиком главную героиню провальной постановки. — Живо отыщи мне скомороший наряд… — и вполголоса добавила: — Ну, Анька, не подведи — текст за тобой. С остальным сама управлюсь.
Когда занавес поднялся перед почтенной публикой стоял самый настоящий скоморох: в широкой рубахе, таких же широких штанах, заправленных в сапоги, в залихватски сдвинутом набекрень колпаке и обаятельной улыбке до ушей. Дождавшись тишины, он негромко начал:
— В давнюю пору это было, еще до Рюриковичей…
Гости примолкли, обмениваясь недоумевающими взглядами. Невесомый шепоток удивления падающей листвой зашелестел по зрительному залу.
— Верьте аль не верьте,
а жил на белом свете
Федот-стрелец, удалой молодец.
И призвал его к себе как-то грозный царь-батюшка.
Сняв с головы шутовской колпак, скоморох весело тряхнул головой, рассыпая по плечам черную гриву непокорных волос, и лукаво прищурил бездонно-синие глаза. Голос поменялся, став хриплым, брюзгливым.
К нам на утренний рассол
Прибыл аглицкий посол,
А у нас в дому закуски
Полгорбушки да мосол.
Снаряжайся, братец, в путь
Да съестного нам добудь
Глухаря аль куропатку,
Аль ишо кого-нибудь.
Не смогешь — кого винить?
Я должон тебя казнить.
Государственное дело
Ты улавливаешь нить?..
Публика притихла. Скоморох неуловимо преображался, в мгновенье ока сменяя образ. Царь, стрелец, посол, нянька, генерал, Маруся.
Через четверть часа раздался чей-то робкий смешок. Следом еще один, такой же несмелый.
Царь
Вызывает антирес
Ваш технический прогресс:
Как у вас там сеют брюкву С кожурою али без?..
Посол
Йес!
Царь
Вызывает антирес
Ваш питательный процесс:
Как у вас там пьют какаву
С сахарином али без?..
Посол
Йес!
Царь
Вызывает антирес
И такой ишо разрез:
Как у вас там ходют бабы
В панталонах али без?
Веера захлопнулись, давно осела пена в забытых фужерах с шампанским, яхонтовые табакерки сиротливо расточали аромат душистого табака. Взгляды примерзли к сцене.
Юлька перевела дыхание. Молодой франт с напомаженными усиками быстро вскочил с места и поднес ей хрустальный бокал с водой. Благодарно кивнув, она сделала глоток…
Что невесел, генерал?
Али корью захворал,
Али брагою опился,
Али в карты проиграл?
Али служба не мила,
Али армия мала,
Али в пушке обнаружил
Повреждение ствола?
Докладай без всяких врак,
Почему на сердце мрак,
Я желаю знать подробно,
Кто, куда, чаво и как!..
Из-за кулис донеслись судорожные всхлипы — то ли плач, то ли рыдания. На мгновенье, раздвинув складки тяжелой ткани, показалась взъерошенная голова Тертышного с горящим взором и блаженной улыбкой на лице…
Дак ведь он из диких мест,
Что увидит, то и ест!
Помнишь вазу из топазу?
Слопал, ирод, вот те крест!
Кабы он просил, злодей,
Лососины да груздей
Дак ведь жрет чаво попало,
От фарфору до гвоздей!..
Зал стонал. Сотрясались мелкой дрожью тугие животы, дряблые щеки и пышные груди; смех рвался наружу, слезы размывали тушь и румяны. Скоморох устало вытер лоб колпаком, и тихо произнес финальный текст:
— А Федот-стрелец ел соленый огурец.
А как съел он огурец, тут и сказке конец!
А что сказка дурна — то рассказчика вина.
Изловить бы дурака,
да отвесить тумака,
