Тата взялась вычитывать верстку очередного детективного
романа. Только за работой она чувствовала себя человеком, а не брошенной женой.
Сколько ни говорила себе, что жизнь в тридцать девять лет не кончается, что та
же Жихарева вышла в третий раз замуж почти в пятьдесят, а корректорша Зинаида
Иосифовна и вовсе в пятьдесят два, но ничего не помогало. К тому же Наталия
Павловна сидела на диете, и от этого ей было еще хуже, а результатов что-то не
видно.
В комнату вихрем ворвалась Рина, с грохотом отодвинула стул
и изо всех сил хватила кулаком по столу. Так она обычно разряжалась после бесед
с коммерческим директором издательства Кузоватовым.
– Опять с Витасиком поцапалась? – оторвалась от
верстки Тата.
– С кем же еще? Я его когда-нибудь укокошу!
Собственноручно!
– Что опять?
– Очередная гениальная идея! Он требует, чтобы авторы
детской серии по возможности брали псевдонимы!
– Подумаешь, новость!
– Но ведь Богословская уже печаталась, это не первая ее
книга, а он, видите ли, решил, что Богословская – неподходящая для детей
фамилия! И требует, чтобы она звалась Корабликовой!
– Почему Корабликовой?
– Ему кажется, что детям это должно понравиться!
– Бред!
– Я ему то же самое сказала!
– А сама Богословская в курсе?
– Пока нет.
– Ну так чего ты расстраиваешься? Может, она еще пошлет
его куда подальше.
– Ты ж его знаешь, он упрется и может начать
настаивать. А Богословская талантливая, у нее хорошие книги, жалко если она
уйдет.
– Не уйдет. Думаю, Витасик в результате откажется от
своей роскошной идеи.
– Как же, жди-дожидайся! Татка, обещай, что не
протреплешься. Обещаешь?
– Обещаю! А что такое?
– Он велел мне подготовить ему список «детских»
фамилий!
– Что?
– Что слышала!
– Он рехнулся?
– Похоже на то.
– Но зачем это нужно?
– Он выразился так: «Чтобы давать авторам возможность
выбора». Вот приходит, например, человек по фамилии Смирнов. А мы ему списочек:
извольте выбрать сами, кем вам быть – Корабликовым, или Самолетиковым, или
Собачкиным.
– Интересно, а Рыбкин, Птичкин, Кошкин – это детские
фамилии?
– По-видимому, недостаточно.
– Тогда Пеленкин, Подгузников, Соскин.
– Гениально, Татка, я вот ему такой списочек составлю.
Как ты сказала? Я запишу. Давай еще!
– Памперс! Роскошная иностранная фамилия – Елизавета
Памперс, блеск! А еще можно целую серию выпустить – Мамулин, Папулин, Дедулин.
– Ага, Сынулин, Бабулин, – подхватила Рина.
– А для подростков спецфамилии не нужны? А то можно,
например, придумать такие – Пубертатников, Кайфецкий и Кайфоломский!
– Татка, это уже не по теме.
– Ладно, посмеялись, и вроде полегче стало.
– Да, отпустило. Пусть Витасик подавится этими детскими
фамилиями. Как думаешь, подавится?
– Обязательно!
Часов в пять, когда они давно и думать забыли о пресловутом
списке, в комнату заглянула незнакомая женщина средних лет:
– Извините, я к Ирине Александровне.
– Слушаю вас!
– Извините, я вот принесла рукопись.
– Какую рукопись?
– Детский детектив. Мне посоветовали к вам обратиться…
Я вообще-то из Питера… Но вот мне рекомендовали ваше издательство…
– А как вы прошли сюда? – полюбопытствовала
Рина. – У нас ведь охрана.
– Я пришла к Геннадию Игоревичу.
Геннадий Игоревич был директором издательства.
– А, понятно.
– Геннадий Игоревич хотел сам меня вам представить, но
я решила, что не стоит… Я бы и говорить не стала о нашем знакомстве, чтобы
отношение ко мне было непредвзятым, но вы спросили… Пожалуйста, посмотрите,
Ирина Александровна!
– Хорошо, разумеется, я прочту. Как ваша фамилия?
– Малышец. Елена Афанасьевна.
– Как? – чуть не расхохоталась Рина.
– Малышец!
– Это ваша настоящая фамилия или псевдоним?
– Нет-нет, настоящая. Я даже подумывала взять более благозвучный
псевдоним. Например, Богоявленская. Мне эта фамилия очень нравится.
– Нет, только Малышец! – решительно заявила Рина.
– Вы полагаете? А почему?
– Оригинально, по крайней мере.
Тата, не выдержав, выскочила в коридор. Бывает же!
Вечером Иришка куда-то убежала, вероятно, к подруге, Тата
решила просмотреть рукопись Гущина. Открыла и уже не могла оторваться. Книга
была захватывающе интересной и отлично написанной. Надо же! Как здорово!
Интересно, какой он, этот Гущин? И откуда взялся? Вероятно, герой романа – это
некоторым образом он сам? Хорошо бы.
Тата заволновалась. Она всегда волновалась, когда натыкалась
на талантливую рукопись. А «Дурная слава» даже не нуждается в редактуре. Ну,
может, надо кое-что уточнить, убрать несколько повторов, но в целом роман можно
сразу пускать в работу. Завтра с утра пойду к Олегу, обрадую его.
Тата даже не заметила, как вернулась и легла спать Иришка,
вот зачиталась…
Утром она сразу же отправилась к главному редактору.
– Олег, можно к тебе?
– Заходи. Садись. С чем пожаловала?
– Я прочла Гущина, это блеск!
– Серьезно?
– Конечно. Прекрасно написано. Если хорошо оформить,
вмиг расхватают. Настоящий бестселлер. Не оторваться.
– Ну вот и займись. Для начала позвони автору, пригласи
для разговора ко мне. Я сам звонить не буду, чтоб не задавался. И не особенно
восхищайся. Ну сама знаешь, осторожненько. Мол, нам ваша книга подходит, не
более того. А то аппетит разыграется.
– Господи, Олег, да за такого автора…
– Не горячись, Наталья. Мы же совсем его не знаем. Иному
в башку сразу залетит, что он гениальный и неповторимый, а нам потом мучайся.
Короче, выполняй! И сдержи эмоции. Поняла?
– Конечно. У тебя есть его координаты?
– Да, вот возьми! – Олег Степанович протянул ей
карточку. – Пригласи его на пятницу, к трем часам.
– А если он не сможет?
– Сможет, сможет! Ни секунды не сомневаюсь, прилетит на
крыльях любви. Да, вот хотел тебя спросить…
