– Вполне.
– Я вам позвоню сегодня. Пока, Алиса!
Курбатов ушел, а она осталась в полном ошалении.
Зачем я согласилась? Я, наверное, сошла с ума… Хотя чем я, в
конце концов, рискую? Деньгами? Но это не такие уж большие деньги – дорога до
Праги и два дня в отеле – чепуха, вполне могу себе позволить. К тому же Прага,
я слышала, изумительный город. И мне абсолютно ничем не надо заниматься, он все
организует. Нет, точно у меня крыша съехала. И у него тоже. Замуж за него я,
положим, не выйду, а провести два дня в Праге в приятной компании совсем
неплохо. Он не противный, с ним интересно общаться. В конце концов, почему бы
не устроить себе маленький праздник. А что мне взять с собой? На два дня много
вещей не нужно, главное, удобные туфли и какое-нибудь нарядное платье, мало ли
куда придется пойти вечером… Но особенно выпендриваться не буду… Нет, я
все-таки рехнулась.
В пятницу Тата опоздала на работу.
– Наталия Павловна, вас тут Дюжиков обыскался, –
тихонько сообщил ей охранник.
– Подумаешь, на десять минут задержалась, –
проворчала Тата.
Почему-то у нее противно засосало под ложечкой. Наверняка
какая-то неприятность. Она всегда их чует нутром. Но лучше выяснить, в чем
дело. И она отправилась к главному.
– А, Наталья, заходи. Опаздываешь?
– На десять минут всего. Троллейбуса долго не было.
– Ладно, неважно, – махнул рукой Олег
Степанович. – Скажи-ка мне, Наталья, что у тебя вышло с Гущиным?
– С Гущиным? – вспыхнула она. – Ничего.
– Тогда почему, спрашивается, он вчера явился ко мне и
потребовал, чтобы его рукопись передали другому редактору?
– Как? – ахнула Тата. – Почему?
– Я это хотел у тебя узнать.
– Но я понятия не имею… – растерянно ответила
она. – Честное слово, Олег, я даже представить себе не могла! Так странно…
– Мне казалось, что он от тебя в полном восторге, и
вдруг такой номер.
– Но он сам как-то это объяснил?
– Нет. Просто сказал, что просит передать свою книгу
другому редактору. Я в тот момент очень спешил и не стал особо вникать. Но если
ты против…
– Я не против, мне наплевать! – в сердцах
воскликнула Тата. – Тем более он не слишком приятный тип. А кому ты
передашь роман?
– Да хоть Вике, какая разница, ты ж сама говорила, что
там и редактировать практически нечего.
– А-а, я, похоже, поняла, в чем дело. Это наверняка
Жихарева постаралась. Нашептала ему, какая я стерва…
– Ошибаешься. Жихаревой нет в Москве. Она отбыла на
лечение в Карлсбад, – кажется, так раньше Карловы Вары назывались?
– Тогда уж совсем непонятно… Это все, Олег?
– Ты не забыла, что мы завтра по магазинам собирались?
– Ах да… Ладно, поедем.
Тата вернулась к себе в полной растерянности. Что бы это
значило? Или Гущин не хочет, чтобы нас связывали какие-то служебные отношения?
Он ведь даже что-то такое говорил… Неужто он так влюбился в меня? Нет, ерунда,
в таком случае он должен был бы меня спросить, ну хоть поинтересоваться, кому
лучше отдать книгу… Может, он это сделал в порыве страсти, так сказать? Но
вчера он у меня даже не появлялся. Я и не знала, что он был в издательстве…
Конечно, я в тот вечер вела себя довольно глупо, но это же не повод отбирать у
меня рукопись. Хорошо, что у нас с Олегом такие добрые отношения, а не то Гущин
мог бы меня просто подставить, ведь не каждый день авторы требуют поменять
редактора. Значит, он сознательно сделал мне гадость, так, что ли? За что? За
то, что я сразу не упала в его объятия? Нет, это как-то слишком мелко, особенно
для начинающего автора… Это какой-нибудь маститый идиот может оскорбиться и
нажаловаться начальству. Но идиот просто не в состоянии написать такие книги…
Или он все-таки сумасшедший? Ничего не понимаю… А почему, собственно, я должна
теряться в догадках? Надо просто поговорить с Гущиным. Пусть приедет ко мне за
второй рукописью, я не обязана таскать ее. Он мне ее принес неофициально, вот
пусть и забирает сам, а я посмотрю в его аквамариновые глаза и прямо спрошу, в
чем дело. В конце концов, это наносит урон моей профессиональной гордости. И
ведь он еще не работал со мной как с редактором и ничего плохого о его книгах я
не говорила никому – ни ему, ни другим…
У Таты отчаянно разболелась голова, она совершенно не в
силах была работать и сидела, уставившись в одну точку.
– Наталия Павловна, что с вами? – донесся до нее
голос Вики. – Вам плохо? У вас вид какой-то странный… Мне Олег Степанович
велел забрать у вас рукопись Гущина…
– Да, знаю. На вот, возьми.
– Наталия Павловна, почему?
– Понятия не имею. Да мне не жалко, бери.
– У вас какие-то неприятности? Из-за Гущина?
– Нет-нет.
– Знаете, у нас тут болтали, будто он за вами
приударяет… Он такой красивый, на Тома Круза похож…
– Да? По-моему, больше на Дракулу…
– Наталия Павловна!
– Нет, это я так… неудачно пошутила, голова болит. Иди,
Вика, мне позвонить надо…
Она хотела сию же минуту связаться с Гущиным, но тут же
сообразила, что сейчас он, скорее всего, на работе. Да и вести такой разговор
лучше дома. Она сняла трубку внутреннего телефона:
– Олег, можно я уйду? У меня голова страшно
разболелась…
– Ну что ж, иди… А у тебя сегодня никаких встреч не
назначено, я имею в виду, с авторами? А то забудешь…
– Нет-нет.
– Ты таблетку выпила? У меня есть баралгин… Ты из-за
Гущина расстроилась? Не стоит. Я никому ничего не скажу, не волнуйся.
– Спасибо, Олег.
– Ладно, иди. Я бы тебя отвез, но дел куча…
– Да что ты, Олег, я прекрасно доберусь. Спасибо тебе.
Какой он все-таки хороший парень, с благодарностью подумала
Тата. Ему, похоже, на пользу пошло, что его «мисс Ставрополье» бросила. До чего
ж неподходящей парой они были…
На улице пахло весной. Тате вдруг безумно захотелось
мороженого. Это у меня первый признак весны. Весна… Наверное, самая
безрадостная в моей жизни. Муж бросил. И еще эта история с Гущиным. Настоящий
женский крах. Как женщине мне грош цена… Я дура, непроходимая дура… Вообразила,
что Гущину до меня есть дело. Мало ли что он мне говорил. Бред… Совершенно
непонятная, я бы даже сказала, таинственная история… Да что зря голову ломать…
Она купила в палатке эскимо. Но разве это эскимо? Вот в
детстве было эскимо… Или это всегда так кажется, что в детстве все было
вкуснее, ярче, красивее? Тогда были мама с папой и жить было не страшно. И
казалось, что просто не может не быть счастья… А бывает ли оно вообще? Не знаю.
Я думала, что была счастлива с Ильей, а теперь вижу, что просто убедила себя в
этом… Алиса говорит, что была абсолютно счастлива с Эриком… Но это ей тоже
просто казалось. Вернее, кажется сейчас, когда его давно нет. Потому что какое
может быть счастье, когда любимый человек живет в другой семье? Даже если он
любит тебя без памяти? Или я чего-то не понимаю? Может, я мещанка? Почему я
решила, что счастье может быть только в семье? Наверное, человек и один умеет
быть счастливым… А все-таки мороженое невкусное…
