– Но у меня уже два дня нет температуры.
– Вот и хорошо. Короче, раньше среды тебе в
издательстве делать нечего.
– Слушай, Олег, тут вот какая история… У меня только
что была мать Гущина.
– Зачем это?
– За рукописью второго романа примчалась. Он сам якобы
в отъезде, но дело не в этом. Можешь себе представить, она спросила, не сняла
ли я копию с этой рукописи. Тебе это не кажется странным?
– Да нет, эти начинающие писатели ни хрена не смыслят в
издательском деле, а уж их родственники тем более. Так что не бери в голову. И
надеюсь, к следующим выходным ты уже сможешь поехать со мной в магазин.
– Олег, – засмеялась Тата, – тебе что, твоя
дама покоя не дает? Вот пусть сама тебе и выберет одежку.
– Да какая там дама, ты издеваешься! Мне сейчас только
до дам… Светка сегодня явилась…
– Вернулась? – ахнула Тата.
– Слава богу, нет. Просто забрала свое барахло. Знаешь,
я смотрю на нее и не понимаю, как я мог… Она словно с другой планеты…
– Что, такая красивая?
– Красивая, но именно что с другой планеты. У меня же с
ней ну ничего общего… Чужая совсем. Даже сердце не екнуло, представляешь? Она
ушла, а я подумал: хорошо, что она меня бросила. Слушай, Наталья, а ты что
сейчас делаешь?
– Читаю верстку Леонидова и варю кисель, а что?
– Кисель? Из чего?
– Из черной смородины.
– Это вкусно, – мечтательно проговорил Олег
Степанович.
Тате стало его жалко.
– Олег, тебе там грустно, да? Ты голодный? Может,
хочешь приехать? Я тебя чем-нибудь покормлю…
– А можно? – обрадовался главный редактор.
– Что за вопрос!
– Ты настоящий друг, Наталья! Купить что-нибудь по
дороге?
– Нет, не надо.
«Союз брошеных супругов», – вспомнила Тата. Вот уж
воистину… Она достала из морозилки курицу и сунула ее в микроволновую печь
размораживать. Олег живет далеко, в Ясеневе, но в субботу, наверное, быстро
доберется, пробок нет.
Он явился через час с букетом:
– Не знаю, что за цветы, но мне понравились!
– Это фрезии, спасибо, Олег.
– Я вот еще соки купил, тебе надо пить… А ты похудела,
Наталья. Тебе идет, даже очень. А чем это так вкусно пахнет?
– Курицу с яблоками жарю.
– Курицу – с яблоками? Разве так делают? С яблоками,
кажется, утку жарят или гуся?
– Курица тоже вкусно, можешь мне поверить.
– Да, Наталья, тут у твоей двери я вот что подобрал…
Он протянул ей небольшую связку ключей с брелочком в виде
якоря.
– Где ты их взял? Это не мои.
– Да вот прямо на коврике у двери валялись.
– Кто-то потерял, наверное. Вечером Ирка придет,
попрошу повесить объявление. Хотя, может, кто-то уже обыскался… Сейчас спрошу у
соседей.
На площадке было четыре квартиры. Никто из соседей ключей не
признал.
– Скорее всего, гущинская мамаша посеяла, –
предположила Тата.
– Ну и черт с ней!
– Да нет, неудобно, вдруг человек ищет… Надо все же
позвонить.
– Ты слишком добрая, Наталья.
– Олег, о чем ты говоришь! – поморщилась
Тата. – Что же мне, припрятать чужие ключи потому, что Гущин рукопись
забрал?
– А вот Светка бы ни за что не отдала, – задумчиво
произнес Олег Степанович. – Она бы их лучше в мусоропровод выбросила.
– Не выдумывай! Просто ты сейчас зол на нее. Но ты же
все-таки женился на ней, прожил почти четыре года…
– Это было помрачение какое-то… Да ну, не хочу я о ней
вспоминать. А твоя курица скоро зажарится?
– Сейчас вот картошку почищу и через полчасика буду
тебя кормить.
– Нет, картошку я сам почищу! – вызвался Олег
Степанович. – Это я как раз умею!
– Откуда?
– Из армии. Знаешь, сколько я этой картохи перечистил?
– Валяй, – обрадовалась Тата. – А я пока
мадам Гущиной позвоню. Может, это не она потеряла.
Тата набрала номер, подошел Гущин. Она бросила трубку, и
почти тут же раздался звонок.
– Наталия Павловна, это Гущина, извините, пожалуйста, я
у вас случайно ключи не выронила?
– Так это ваши? С якорем?
– Да-да, мои, слава богу. Можно, я заеду за ними?
– Пожалуйста.
– Ну вот, теперь еще какая-то тетка явится, –
недовольно проворчал Олег Степанович.
– Да я суну ей связку в дверь и весь разговор… О, а ты
и вправду виртуозно картошку чистишь, даже я так не умею! Послушай, Олег, я
все-таки не понимаю…
– Чего ты не понимаешь?
– Почему Гущин у меня рукопись отобрал? Не эту, а ту,
первую? Ты от меня ничего не скрываешь? Должен же он был как-то объяснить… Меня
это мучает.
– Наталья, клянусь, ничего я не знаю. Ну не вдумывался
я в тот момент, я опаздывал на встречу в Министерстве печати, не до Гущина мне
было. Ну хочешь, я сейчас эту тетку к стенке припру?
– Между прочим, она, перед тем как первый раз сюда
прикатить, соврала, что сынок в отъезде, а он преспокойно дома сидит…
– Слушай, плюнь ты. Подумаешь, великое дело, а ты уж
нюни распустила… Ты в него влюблена, что ли? У нас поговаривали, что он за
тобой ухлестывает! – почему-то рассердился Олег Степанович. – Это
правда?
– Ну да… То есть он вроде как ухаживал за мной, но я же
не виновата, он ведь совсем еще молодой, я и не думала…
– Ты на меня не обижайся, но мой дед всегда говорил:
сучка не схочет, кобель не вскочит.
– Олег, ты что, с ума сошел? – Глаза Таты
наполнились слезами.
– Прости, прости, я не хотел, – окончательно
расстроился он. – Как-то само вырвалось… Наверное, я просто ревную…
– Ревнуешь? – разинула от удивления рот
Тата. – Ты меня ревнуешь? С какой стати, Олег?
Он вдруг густо покраснел и страшно смутился.
– Ну, я не то что-то ляпнул. Не то имел в виду… Мне за
тебя обидно, вот это будет точно, – проговорил он и вздохнул с
облегчением: выкрутился, кажется. – А давай я сейчас позвоню этому типу и
прямо его спрошу, в чем дело. Хочешь?
Тата на мгновение задумалась.
– Хочу!
– Нет проблем! Набирай номер!
Тата нажала на повтор.
– У тебя есть вторая трубка? Возьми, послушай сама,
чтобы потом я не пересказывал… Алло! Павел Арсеньевич? Здравствуйте, вас
Дюжиков беспокоит. Извините, что в выходной день…
