– Здравствуйте, Олег Степанович, – услышала Тата,
и у нее больно сжалось сердце. – Что-то случилось? – Голос звучал
настороженно и даже испуганно.
– Нет, все нормально, просто хотелось бы кое-что
прояснить.
– Слушаю вас.
– Когда в последний раз мы с вами виделись, я очень
спешил и толком даже не спросил, почему, собственно, вы отказались работать с
Тропининой? Она у нас лучший редактор, с ней все считаются, никогда подобных
инцидентов не было – и вдруг… Мне как главному редактору необходимо знать, в
чем дело. Может, Наталья Павловна вас чем-то оскорбила, тогда я должен…
– Олег Степанович, ну не стоит все это выеденного яйца,
поверьте! Скажем так – мы не нашли общего языка. Вас такая формулировка
устроит?
– Нет, Павел Арсеньевич, не устроит. Если Тропинина
заслуживает наказания, мы ее накажем, а если нет, то я должен знать, чтобы в
коллективе не было разброда и шатания. А то уже идут разговоры…
Гущин как-то странно хмыкнул:
– Хорошо, я скажу. Олег Степанович, я могу быть с вами
откровенным, как мужчина с мужчиной?
– Ну?
Тата обмерла.
– Наталия Павловна… как бы это помягче выразиться… ну
имела на меня определенные виды, а я не мог соответствовать, как говорится…
Дело житейское, и ее не за что наказывать…
Тата похолодела. Боже, что он говорит?
– Послушайте, это не слишком порядочно с вашей
стороны, – охрипшим голосом произнес Олег Степанович.
– Я понимаю, но и вы меня поймите. Дело только в этом.
Я, может, и рад бы утешить даму, но, что называется, не мой тип.
Тата выронила трубку.
– Всего наилучшего, мне все ясно, – сухо сказал
Олег Степанович. – Хотя еще два слова. Я у Вики тоже отберу рукопись, а
то, не дай бог, и она на вас глаз положит.
– Не обязательно, – рассмеялся Гущин. – И
потом, это совсем другой случай. Она такая молоденькая, хорошенькая…
– Я не намерен шутить по этому поводу, мне глубоко
противен этот разговор, но я предупреждаю, что Валерий Иванович, который будет
вести вашу книгу, – мужчина сугубо традиционной ориентации, поэтому не
советую обвинять его в приставаниях. Не поверю! До свидания!
Он швырнул трубку с такой злостью, что чуть не расколошматил
ее.
– Наталья! Немедленно иди сюда! Ты все слышала? Ты
довольна?
– Олег, какой ужас… Я…
– Молчи лучше. Думаешь, я не понимаю, что ты сейчас
чувствуешь? Ой, только не смей реветь, я этого не выдержу… Черт, не надо было
тебе слушать…
– Олег, но я… все было не так… все наоборот, – в
отчаянии лепетала Тата, а по лицу ее текли крупные слезы. – Олег, ты
веришь? За что он меня так…
В этот момент в дверь позвонили.
– Кто это? – испуганно спросила Тата.
– Наверное, его мамаша за ключами… Сиди, я сам открою.
Он решительно шагнул к двери. Женщина немного удивилась:
– Я за ключами.
– Вот возьмите!
– А вы супруг Наталии Павловны? – приветливо
улыбнулась дама.
– Да! Супруг! Извините, всего хорошего.
– У вас, по-моему, что-то горит.
Действительно, из кухни тянуло горелым.
– Наталья! – закричал Олег Степанович. – Обед
накрылся! – Он кинулся в кухню, выключил духовку, распахнул
форточку. – Ну смотри, из-за этого скота мы теперь голодными останемся!
Тата заглянула в духовку и при виде почерневшей курицы
разрыдалась так горько, так отчаянно, что у Олега Степановича сердце облилось
кровью и он поклялся себе, что Гущину это даром не пройдет.
– Наталья, умоляю, прекрати плакать, а то я сам
разревусь, и что это будет тогда?
– Олег, Олег, ну что же мне делать? Я дура, я никуда не
гожусь, мне плохо, одиноко, я не знаю, как быть… Я думала, я надеялась… Но
ничего, ничего не получается! Только хамство, мерзость… Вся жизнь к чертям
собачьим… И Лушка погибла, и… и… этот Гущин… Он такой талантливый, но вот это…
А еще курица сгорела…
Олег смотрел на ее залитое слезами лицо, вздрагивающие
плечи, и душа его наполнялась нежностью. Кажется, я ее люблю, ошеломленно
подумал он. Подошел, погладил по голове:
– Перестань, прошу тебя…
– Я не могу, – пробормотала она и вдруг икнула.
– Ну вот, теперь ты еще икаешь… Ничего, Наталья, –
он перешел на шепот, – я тебя сейчас вылечу от стресса… Я вчера читал…
Новый метод, канадские ученые открыли. Потрясающее лекарство от стресса, только
ты не брыкайся, ладно? – Он взял ее за подбородок. – Сейчас, сейчас,
ты мне доверяешь?
– Конечно, Олег, но… – Она снова всхлипнула и
икнула.
Он склонился над ней и поцеловал в губы. Осторожно обнял и
поднял со стула, не отрывая губ.
– Олег, что ты делаешь? – испуганно прошептала
она.
– Ты обещала не брыкаться, я тебя лечу! Новый канадский
метод. Если поцелуй длится больше трех минут, то какие-то фиговины, которые
провоцируют стресс, погибают. Молчи, я засекаю время!
– Олег, но я могу быть еще заразной, – слабо
возразила Тата, хотя ей вдруг безумно захотелось, чтобы он ее еще поцеловал. Ей
понравилось.
– Ты можешь немножко помолчать?
Алиса собиралась в мексиканский ресторан. Хорошо, что вещей
мало и не надо мучиться выбором. Светло-коричневое платье прекрасно на ней
сидело и выглядело очень нарядно. Вот бы сюда турмалиновые бусы, вздохнула она.
Она сама не знала почему, но ей казалось, что этот сегодняшний ужин многое для
нее прояснит. Настроение было приподнятое. Неожиданно зазвонил телефон. Она
вздрогнула.
– Алиса, вы готовы?
– А разве уже пора?
– Ну у нас есть еще минут двадцать, я просто хотел
кое-что сказать вам… Можно зайти?
– Заходите.
– Ого! – покачал он головой при виде ее. –
Ослепительно!
– Знаете, я все время мучилась, глядя на вас, кого,
думаю, вы мне напоминаете. И только сейчас сообразила…
– Надеюсь, не Квазимодо?
– Нет-нет, никаких литературных реминисценций, чисто
телевизионные, – со смехом ответила Алиса. – У нас в российских
сериалах сейчас главный герой-любовник – это Ивар Калныньш. Вот на него-то вы и
похожи.
– Жаль, не смотрю сериалов и даже не пойму, это
комплимент или оскорбление.
– Комплимент, успокойтесь. Так что вы хотели мне
сказать?
– Алиса, вы не будете ко мне в претензии, если мы
сегодня будем ужинать не одни?
– А с кем?
– Мне очень неловко, но я совершенно случайно
столкнулся с одним своим партнером из Германии, и так вышло… Надеюсь, это будет
не очень долго и не очень скучно. А все оставшееся время я буду заглаживать
свою невольную вину…
