– Я только рад, мне же надо установить с ней контакт,
Наталья. Нам ведь жить вместе…
Примчалась Иришка с тетрадкой и учебником:
– Вот посмотрите! Мам, а ты пока Давыдовне звякни,
интересно же, просто сил нет!
Тата, как сомнамбула, поплелась в спальню. Матерь Божья,
постель в таком виде… А что, если Ирка сюда заглядывала? Тата пришла в ужас. Но
тут же без сил опустилась на край кровати и закрыла глаза – от воспоминания о
недавнем пережитом здесь у нее кружилась голова. Какое счастье, что Илья меня
бросил… Вот и у меня тоже есть любовник. Но замуж я не хочу. Я хочу иметь любовника!
И пусть им будет Олег, с ним так хорошо, так волшебно хорошо… Ее тянуло лечь
тихонечко и по минутам, по секундам вспомнить все, что было… Но сейчас нельзя,
тут Олег, тут Иришка… И просто необходимо позвонить Соньке, выслушать ее и,
может, выговориться самой…
Она набрала номер.
– Да, слушаю вас!
– Сонька, это я. Что там у вас стряслось?
– Я уже тебе сказала, но ты была какая-то странная. У
тебя опять жар?
– Нет, не жар. Это неважно. Я правильно поняла, тетя
Берта выходит замуж? – спросила Тата и тут только вспомнила, что Берта
Яковлевна намекала на какого-то поклонника. Тата тогда не придала этому
значения.
– Представь себе! Я просто в шоке!
– Но за кого, ты хоть знаешь?
– За какого-то старого венгра по имени Лаци. И она
уезжает жить в Будапешт… – Голос Сони звучал растерянно.
– А ты?
– Что – я?
– Тебя она оставляет одну?
– Как ни странно, да.
– Сонька, ты не рада?
– Не знаю… Как-то не могу собраться с мыслями… Я всегда
думала, что, может быть, я сама куда-нибудь уеду, но что мама вдруг соберется…
Невероятно…
– Сонь, но ведь это же здорово, просто восторг! В
шестьдесят лет выйти замуж! Преклоняюсь перед тетей Бертой! А ты его видела,
этого венгра? Как его, Лаци?
– Да вообще-то он Ласло, а Лаци – это ласкательное.
– А кто он?
– Университетский профессор и, кажется, небедный.
Какой-то ученый с мировым именем.
– Тебе сама мама сказала?
– Да, сегодня днем. Позвала меня на кухню и говорит:
«Вот что, Сонька, рано или поздно мы должны были оторваться друг от друга. Я
все ждала, что ты найдешь мужа, но мое терпение лопнуло, и я решила сама выйти
замуж. Завтра я тебя познакомлю с моим будущим мужем, а в начале мая уеду к
нему в Будапешт. А ты уж пока поживи самостоятельно». Я спросила, что значит –
пока? А она и отвечает: «Если ты не устроишь свою жизнь в Москве, я потом
заберу тебя в Будапешт».
– Соня, только не это! – закричала Тата. –
Если она возьмет тебя в Будапешт – это конец! Лучше даже выдумать какого-нибудь
мужа, но только не ехать с мамой!
– Сама знаю. И можешь быть уверена, я никуда не поеду!
Я, конечно, растерялась, сама понимаешь, такая новость…
– А где она его взяла?
– Оказывается, у них давно был роман, уже лет двадцать,
а год назад он овдовел, ну и попросил ее руки… Так она выразилась. И еще
сказала, что не стала бы выходить за него, если бы у нее были внуки, а теперь
она это делает ради меня. Так что погуляем на маминой свадьбе. – Соня
как-то нервно засмеялась. – Но какова… Сколько лет скрывала. А мне всегда
твердила, что из-за меня отказалась от личной жизни… Татка, у меня голова
кругом идет!
– Сонь, она долго без тебя не выдержит, так что
особенно губы не раскатывай! Через полгода – максимум год вернется обратно,
бросит своего Лаци и примчится руководить тобой.
– А может, она предпочтет им руководить, а?
– Вряд ли… Ей там поначалу трудно придется, в чужой
стране да еще с таким кошмарно трудным языком… А он говорит по-русски?
– Да. Он, по-моему, учился в Ленинграде.
– А сколько ему лет?
– Шестьдесят три, нестарый еще. И вроде бы безумно ее
любит. Мне так странно, Татка, я себя-то старой считаю, а уж маму и вовсе. И
вдруг такая история… Неслабо, да?
– Да уж. Сонька, а у меня…
– Мам, Олег Степанович уходит! – заглянула в
комнату Иришка.
– Иду! Сонь, я тебе потом позвоню, ладно?
Тата выскочила в прихожую. Олег Степанович уже стоял в
пальто.
– Наталья, мне пора. – Ему безумно хотелось
поцеловать ее на прощание, но благодарная за теорему Иришка торчала в дверях
кухни. – А по поводу той истории мы с тобой завтра побеседуем, хорошо?
Он вышел на площадку, Тата тут же рванулась за ним: ей тоже
не терпелось прижаться к нему.
– Олег, подожди, я забыла…
Он быстро обнял ее.
– Мам, ты куда, простудишься же!
Тут подошел лифт, и Олег уехал.
– Ну вы даете, «союз брошеных супругов»! –
хмыкнула Иришка, когда Тата вернулась в квартиру.
– Ты о чем?
– О вас, о чем же еще! Думаешь, я совсем тупая? А он
ничего, не противный. И матешу хорошо объясняет, так понятно, не то что наша
Крыса-Лариса! Ты сразу за него замуж пойдешь или как?
– Или как! Ты вообще что городишь? – воскликнула
Тата.
– Мам, все нормально! Мужик в доме нам нужен. А он
лучше, чем этот… Том Недокруз. Олегу Степановичу я могу, кажется, тебя
доверить! У него в глазах такая любовь светится…
– Много ты понимаешь в любви.
– Мам, не смеши меня! Еще неизвестно, на кого больше с
любовью смотрят!
За завтраком Курбатов положил рядом с Алисиной чашкой
довольно большой мешочек из зеленой замши.
– Что это?
– Ничего особенного. Пустячок на память о Праге.
– Святослав Игоревич, я не хочу!
– Алиса, кончайте эту феминистскую бодягу! О, я уже от
вас заразился… Почему красивая женщина не может принять от преданного
поклонника сувенир? Вы хоть загляните внутрь! Неужели в вас даже любопытства не
осталось? Это неженственно, Алиса.
– Нет, любопытство еще осталось, – усмехнулась она
и взяла мешочек в руки. – Тяжелый какой! – Она развязала шнурок и
вытащила из мешочка… турмалиновые бусы. – Ой! Какая прелесть! Так это вы
их купили, да? Признавайтесь!
– Признаюсь. Я.
– Но зачем?
– Алиса, ну будьте снисходительны, я достаточно
старомоден, и мне было бы просто невыносимо смотреть, как женщина, в которую я
влюблен, сама себе покупает украшение!
– Но когда же вы успели?
– Ну это несложно. Я послал туда рассыльного из
гостиницы. Наденьте!
