– Нет, – покачала головой Алиса и спрятала бусы
обратно в мешочек. – Я вам очень благодарна, но не могу их принять.
– Почему? – побледнел Курбатов.
– Потому что это довольно дорогая штучка, а я не желаю
быть никому обязанной. Вот так, Святослав Игоревич. Увы!
– И вам даже не хочется их примерить?
– Хочется. Но мало ли что мне хочется. Мне вот хотелось
самой купить себе эти бусы. А вышел облом.
– Вы случайно не американофилка? – раздраженно
осведомился он. – Самые непереносимые бабы – американки! Теперь я понимаю,
почему вы одна…
– Юпитер, ты сердишься, значит, ты неправ!
– Хоть в таком виде дождался от вас этого «ты»!
– Ну это не к вам…
– Значит, не возьмете бусы?
– Нет.
– И что мне с ними теперь делать?
– Верните в магазин или подарите какой-нибудь даме. Не
поверю, что у вас нет дамы.
– Боюсь, она не поймет такого подарка. Он ей покажется
грошовой безделушкой.
– Тогда секретарше.
– Еще чего! Она может решить, что я хочу с ней спать…
Видимо, положение безвыходное. Алиса, прошу, возьмите их, вам они так пойдут…
– Нет.
– Как угодно, – он спрятал мешочек в
карман. – Ничего, еще наступит момент, когда вы примете этот знак
внимания, я уверен. Вы что, злитесь на меня за вчерашнее?
– Я ни на что не злюсь, Святослав Игоревич. Так куда мы
сегодня двинем?
– Опять по городу, я думаю…
– Хорошо, только схожу в номер, я забыла темные очки.
– Жду вас в холле.
Алиса поднялась к себе и, едва войдя, увидела на столе букет
красных роз. Цветы были крупные, свежие, словом, восхитительные. Старается
Светик, усмехнулась она и подошла понюхать розы. И вдруг заметила среди цветов
– а их было пятнадцать, Алиса сосчитала – конвертик. Она вытащила карточку.
«Иоахим Ротшедель». На обратной стороне карточки по-английски было написано:
«Самой красивой рыжей женщине, какую я когда-либо видел». Ну надо же,
засмеялась Алиса, взяла очки и спустилась в холл.
Курбатова не было. Подожду, решила она, и тут ей в голову
пришла одна мысль. Она направилась к портье и на своем неважном английском
спросила, уехал ли уже господин Ротшедель.
– Ротшедель? Но у нас нет постояльца с такой фамилией,
вы ничего не спутали?
Алиса, не полагаясь на свое произношение, вытащила из сумки
визитку и показала портье. Тот огорченно покачал головой.
– Увы, ничем помочь не могу. Этот господин,
по-видимому, остановился в другом отеле.
– Извините.
Ну конечно, Светик все наврал, а впрочем, это неважно, я
окончательно поняла, что у меня с ним ничего не получится.
– Алиса, простите, заставил вас ждать!
– Ничего страшного.
Погода была чудесная, город тоже не стал хуже, и постепенно
к Алисе вернулось хорошее настроение.
– А что, этот господин Ротшедель как-то особенно
западает на рыжих баб? – спросила она как бы между прочим.
– Вы заметили, да? Он вас просто пожирал глазами.
– А если б я была брюнеткой или шатенкой? Он бы на меня
не клюнул?
– Может, и я бы на вас не клюнул, будь вы другой
масти, – рассмеялся Курбатов. Он, похоже, решил сменить тактику – теперь
он все время держал Алису под руку, старался незаметно дотронуться до нее. Но
от нее это не укрылось.
– Святослав Игоревич, вы теперь решили физически
воздействовать на мои рецепторы? Так, кажется, это называется?
Он отдернул руку:
– Алиса!
– Предупреждаю, это не имеет смысла. Возможно, вы
сочтете меня ненормальной, но меня это не заводит.
– Тогда скажите, что вас заводит?
Она посмотрела в его безусловно красивые карие глаза и
ответила:
– Родная душа.
В понедельник после работы все собрались у Таты. Главной
темой конечно же было замужество Берты Яковлевны.
– Понравился тебе Лаци, Давыдовна? – сразу
спросила Иришка. – Я прямо-таки проперлась, когда мама мне сообщила! Во
кайф!
– Ну что за язык! – простонала Тата. – Ты же
умеешь говорить нормально.
– У меня нет слов, мамочка! Такой прикол!
– А что ты вообще тут делаешь? Ты же собиралась идти к
Машке?
– Пойду, пойду, не волнуйся, ты же при мне им не
расскажешь про Степаныча…
– Ирка, ты, по-моему, забываешься! – беспомощно
всплеснула руками Тата. – Убирайся!
– Уже!
Она умчалась.
– Что такое ты должна нам рассказать? –
заинтересовалась Соня.
– Да ерунда это… – покраснела Тата.
– Нет, совсем не ерунда, – засмеялась
Алиса, – меня не обманешь! Вон глаза как блестят, и улыбка такая
мечтательная… У вас что-то было?
– Было…
– Ну и как? – деловито осведомилась Соня.
– Хорошо, – смущенно пробормотала Тата. –
Нет, девочки, просто потрясающе! Я даже не подозревала… И вообще, он, похоже,
меня любит, вы можете себе представить? И я, кажется, тоже… Сама не понимаю,
как это получилось… Он каждый вечер звонит, и мы все никак наговориться не
можем. Мне так с ним легко, просто, и в то же время я волнуюсь, но это приятно…
И он уже зовет меня замуж.
– Уже? Выходи, даже не раздумывай! – воскликнула
Соня. – Между прочим, вчера Антонина Михайловна спрашивала про тебя и про
Олега. Ей сразу все стало ясно.
– Неужели сразу проунькала? – удивилась
Алиса. – Вот тетка…
– Кстати, девочки, я подозреваю, что мамино замужество
– ее рук дело. Она, видимо, внушила маме, что надо соглашаться на предложение
Лаци… Знаете, он на нее так влюбленно смотрит. Алиска, а как твоя поездка?
– Ну с точки зрения любви – полный ноль. А Прага –
чудо! И еще про твоего Гущина, Татка, я кое-что узнала.
Алиса пересказала свой разговор с подвыпившей Жихаревой.
Тата слушала со смешанными чувствами и вдруг хлопнула себя по лбу:
– Алиса, Соня, до меня, кажется, дошло…
– Что дошло?
– Ну конечно, я что-то ощущала, но не могла понять… Но
теперь я не сомневаюсь. Только не знаю, как это проверить… И что будет…
– Да ты можешь яснее выражаться, черт побери! – не
выдержала Алиса.
– Девочки, знаете, почему он забрал у меня рукопись? Он
испугался! Испугался, как бы я не догадалась, что это не он написал.
– Как – не он? – ахнула Соня.
