Продавец насыпает в пакет добрых пять килограммов.
Дашка отрицательно мотает головой и на пальцах показывает –
два!
– Матана! Матана! – радостно
кричит продавец и берет деньги за два килограмма.
– Что все это значит? – спрашиваю я, сгибаясь под
тяжестью сумки.
– Матана, мамуля, это подарок! Апельсины тут почти
даровые, он хочет поскорее их распродать!
– А я думала, ты ему приглянулась!
– Ну, это само собой, – скромно ответила дочка.
За разговорами я и не заметила, как приготовила роскошный
обед.
– Дарья, а есть у нас какие-нибудь напитки?
– Есть, конечно. И водка, и вино, и даже джин. Кроме
того, можешь быть уверена, твой Жукентий принесет что-нибудь эдакое!
– А где он возьмет в субботу?
– Не знаю, но уверена – с пустыми руками он не придет.
Ровно в пять раздался звонок в дверь.
– Вот это точность! – восхитилась Дашка. —
Король да и только! Иди сама открывай!
Викентий Болеславович и впрямь явился с бутылкой
французского вина и двумя прелестными букетами. Один, поменьше, – Дашке,
второй, побольше, – мне.
– Где вам удалось все это раздобыть в субботу? –
поинтересовалась Даша.
– Кто ищет, тот всегда найдет, даже в Израиле в
субботу! О, какой стол! С ума сойти! И все готово, дамы в полном порядке –
какая прелесть!
– А у мамы это вопрос принципа! – пояснила
Даша. – Она и меня так выдрессировала.
– И кто же всю эту красоту готовил?
– Мама. Я только десерт сделала.
– Ну что ж, давайте сразу за стол! – предложила
я. – Поскольку мы еще очень мало знакомы, за столом нам будет легче
общаться.
Попробовав мою баклажанную икру и салат с брынзой, Викентий
застонал:
– Боже правый, Кира, я каждую минуту открываю в вас все
новые и новые достоинства, куда это меня заведет? Дашенька, вы уже поняли, что
я ухаживаю за вашей мамой?
– Я это еще в аэропорту просекла!
– Просекли? И ничего не имеете против?
– Наоборот!
– Дарья!
– А что тут такого, мама? Викентий Болеславович хочет
удостовериться, что я не стану устраивать сцены, дуться и вести себя как
последняя идиотка. Я отлично знаю, что у меня мама умная и красивая, а за
умными и красивыми женщинами надо ухаживать.
– Браво, Дашенька! Вы тоже вся в маму – умная и
красивая, но ухаживать за вами я уже староват!
– Пожалуй! – заявила Дашка.
Он от души расхохотался.
– Кира, дайте-ка мне еще ваших баклажанов, это что-то
неземное!
Время летело незаметно. После обеда мы пили кофе на балконе.
Было удивительно легко и уютно.
Зазвонил телефон, и Даша вступила в долгие пререкания по
поводу какого-то компьютера. Мы остались на балконе вдвоем.
– Викентий Болеславович, а как вас сокращенно называют?
– Кто как – Кеша, Викеша, Витя, а мама звала Котей.
– Какая прелесть! Можно, я тоже буду звать вас Котей?
– Буду счастлив!
– Как приятно иметь дело с воспитанным человеком!
– Кира, вы заблуждаетесь, я могу быть ужасающим
нахалом.
– Не верю!
– Ах не верите?
Он вскочил, выдернул меня за руку из кресла и крепко обнял.
– Ты еще убедишься, каким я могу быть нахалом и
хулиганом!
От его поцелуя у меня голова пошла кругом. С ума сойти! Как
же здорово он целуется!
– Вот это темпы! – раздался вдруг Дашин голос.
– Даша, вы сами меня спровоцировали, оставив наедине и
так надолго с вашей обворожительной мамой!
– Я, значит, еще и виновата?
– Разумеется, я ведь только слабый мужчина, не устоял
перед женскими чарами. Что с меня возьмешь!
Я смутилась, Дашка залилась хохотом, а Викентий как ни в чем
не бывало уселся в кресло и с удовольствием закурил.
– А вы и в самом деле нахал, – заметила я.
– А что я вам говорил?
Дашка деликатно удалилась на кухню. Он было рванулся ко мне,
но я строго на него посмотрела, и он покорно остался сидеть.
– Кира, мне ужасно понравилось с вами целоваться. И вы,
по-моему, тоже не испытали отвращения?
– Отнюдь.
– Вы мне с каждой минутой все больше и больше
нравитесь, боюсь, я уже не смогу спокойно спать. Со мной давненько ничего
похожего не было.
– Послушайте, Котя, это даже неинтересно, так сразу…
– А вам хотелось бы теряться в догадках, прикидывать,
насколько вы мне нравитесь, и так далее? Побойтесь Бога, Кира, у нас нет на это
времени! Мне уже пятьдесят восемь, и я предпочитаю играть в открытую. Поверьте
мне, такая игра ничуть не хуже других. Вы мне нравитесь до умопомрачения, меня
к вам тянет как магнитом, так чего ради это скрывать? И, простите за
нескромность, я вам, кажется, не противен?
– Нет.
– Вот и славно! Значит, теперь надо только дожить до
понедельника.
– То есть?
– Мы же условились провести понедельник вместе!
– И какая же будет программа?
– Во-первых, я поведу вас в Яффо в музей Франка
Мейслера. Это потрясающий скульптор по металлу, Шолом-Алейхем в скульптуре. Вся
суть еврейского народа и бездна юмора. Чудо! Вы уже были в Яффо?
– Да, мы там гуляли с Дашей. Но я с удовольствием еще
пойду.
– А потом где-нибудь пообедаем, отдохнем, ну а там
дальше видно будет…
– Программу принимаю.
– Что ж, не буду вам больше надоедать, вам надо завтра
рано подняться, желаю приятной поездки, и будьте готовы к настоящему
потрясению. Иерусалим никого не может оставить равнодушным. В понедельник утром
я позвоню. Позвольте поцеловать вашу руку.
Я думала, что в отсутствие Дашки он поцелует меня на
прощание. Но нет, он пошел проститься с Дашей. И только уже в дверях прошептал:
– Я не поцеловал вас, чтобы вы спокойно спали!
Действительно нахал!
– Мамуля, какой клевый мужик!
– Он тебе понравился?
– Еще как! Умница, с юмором и внешне интересный. А от
тебя просто балдеет! Мам, он женатый?
– Вдовец.
– Вот здорово!
– Почему?
