– Не беда, придем сюда еще раз, правда, Кира?
– Непременно, я хочу здесь порисовать. Вам не будет
скучно, если я буду рисовать?
– Как мне может быть скучно с женщиной, которая волнует
меня до головокружения?
Ого! Вероятно, к концу прогулки он предложит мне поехать с
ним в пустую квартиру племянника.
– Кира, вы не голодны?
– Нет, а вы проголодались?
– Пока нет, а как насчет мороженого?
– О, с удовольствием.
– Вон там кафе. Называется «Аладдин». Зайдем?
– Зайдем!
Это было небольшое кафе, оформленное в стиле арабских
сказок, с громадной лампой – какой же Аладдин без лампы? – и с видом на
море. Мы с наслаждением уселись на открытой террасе. Нам тут же подали
карточки.
– Кира, выбирайте!
– Котя, я полагаюсь на вас.
– В таком случае предлагаю фирменное мороженое
«Аладдин».
– Оно же страшно дорогое!
– Пусть вас это не беспокоит. Решено, пробуем
«Аладдина».
Подошла официантка, молоденькая девчонка.
Викентий шикарно, на иврите, сделал заказ.
– Аладдин, па маим1.
– Па маим?
– Па маим.
Пожав плечами, девица удалилась.
– Кира, хотите вина?
– Нет, ни в коем случае, меня развезет.
– Что с вами случилось, Кира?
– Со мной? Ровным счетом ничего.
– Неправда, я же чувствую, что вас что-то гнетет.
Какие-то неприятности? Скажите мне, вы же видите, я вам друг.
– Друг?
– Еще и друг.
– О Господи! – вырвалось у меня, когда официантка
плюхнула на стол здоровенное корытце с «Аладдином». И столовую ложку. –
Ничего себе! Но выглядит аппетитно.
– Терпение, Кира, сейчас она подаст вазочки, и мы
попробуем этот шедевр!
Но вместо вазочек девица приволокла еще одно точно такое же
корытце со столовой ложкой.
– Что это? – недоуменно спросил Жукентий.
– «Два Аладдина», – объяснила я, давясь от хохота.
Его тоже разобрал смех.
– Котя, как же мы это съедим?
– А вдруг это вообще гадость? – уже почти рыдал
он.
Скандинавы, сидевшие за соседним столиком, смекнув, в чем
дело, тоже расхохотались.
Я первой взяла себя в руки и попробовала злосчастного
«Аладдина». Это было нечто волшебное! Сверху взбитые сливки с шоколадом, под
ними разные фрукты и орехи, а внизу четыре сорта мороженого.
– Вкусно? – с опаской спросил Котя.
– Божественно! Но съесть это все равно нельзя!
– А куда нам спешить? О, и в самом деле вкусно!
– Не то слово!
– Кира, по-моему, съесть этого араба попросту дело
чести!
К счастью, этот эпизод снял возникшее было напряжение. Мне
стало опять уютно и весело. Тень Марата растворилась в солнечном воздухе
Израиля.
– Все, больше не могу, – заявила я, откладывая
ложку.
– Кира, вы позорно бежите с поля боя!
– Бегу. Еще ложка – и меня стошнит.
– Тогда и я из солидарности не стану доедать.
– Из солидарности? Да вы уже давно давитесь этим
треклятым «Аладдином»!
– Что верно, то верно! Пошли отсюда, Кира, глаза бы мои
на эту арабскую экзотику не глядели!
– Красиво, ничего не скажешь, почтенные немолодые люди
обожрались мороженым, как какие-нибудь огольцы!
– Почему это мы немолодые? – возмутился
Викентий. – Вы вообще молодая красавица…
– О!
– А я влюблен в молодую красавицу, причем с первого
взгляда, следовательно, я тоже молодой.
– Молодой дедушка! – поддразнила я его.
– Ну и что? Кто сказал, что дедушки не влюбляются? Если
б вы знали, Кира, как мне с вами хорошо…
– Мне с вами тоже. Как будто я вас сто лет знаю, могу
говорить о чем угодно…
– Да?
– Да!
– Кира, а что если на правах влюбленного я задам вам
несколько бестактных вопросов?
– Задавайте, все равно рано или поздно придется на них
ответить.
– Умница, сообразили, что теперь я вас не отпущу. А
потому имею полное право знать, почему вы одна, кто Дашин отец, жив ли он, и
если да, то где он?
– Дашин отец? – Я тянула время, не зная, что
ответить. А потом решилась: – Котя, я могу рассчитывать на ваше молчание?
– Безусловно.
– Так вот, Дашиного отца я вчера встретила в
Иерусалиме. Мы ехали в одном автобусе, а до этого не виделись двадцать лет. Даша
ничего о нем не знает. И не должна узнать.
– Вы его любили?
– Безумно. Это даже и любовью нельзя назвать, это была
болезнь, лихорадка.
– И он, вероятно, струсил?
– Увы.
– И что же дальше?
– А дальше – Дашка.
– Он ничего о ней не знает?
– Нет.
– А что она знает?
– Знает, что был такой и сплыл.
– А как она к этому относится?
– Более чем спокойно. Когда ей было лет тринадцать, она
меня приперла к стенке, пришлось ей все рассказать. Тогда она заявила – раз мы
ему не нужны, то и он нам не нужен. На этом вопрос был закрыт раз и навсегда.
– Тогда почему вы в таком смятении?
– Сама не знаю.
– Вы еще любите его?
– Боже упаси!
– Он что-то хочет от вас?
– Да. Хочет поговорить.
– Вы согласились?
– Да.
– И когда же состоится встреча?
– Он будет звонить.
– А вы хотите с ним встретиться?
– Не пойму…
– Кира, только честно?
– Честно? Хочу, очень хочу. Особенно теперь, когда у
меня… есть вы.
– Кира, милая моя…
– Нет, правда, с вами я чувствую себя защищенной, как
никогда раньше, хотя мы с вами видимся всего третий раз.
– Это не имеет значения! Кира, выходите за меня замуж!
– Замуж? Так сразу? – перепугалась я.
– А что, слабо?
