Он заметил меня и кинулся навстречу.
– Кира! Наконец-то! Я так волновался! О! Какая ты…
– Из-за чего вы волновались, Марат Ильич?
– Боялся, что ты не придешь.
– По себе судите, Марат Ильич. Я человек обязательный.
– Кира, пожалуйста, не надо называть меня на «вы».
– Помилуйте, Марат Ильич! Мы с вами едва знакомы. Два
дня двадцать с лишним лет назад вряд ли дают основания для фамильярности.
Конечно, я вела себя как последняя сука, но зато как я
наслаждалась!
– Кира, я вполне понимаю твое желание отыграться за
все… Но поверь, я и сам осознаю… Давай посидим где-нибудь, где можно
поговорить. У меня тут неподалеку машина, поедем к морю, а то здесь такая
толкотня. Ты не возражаешь?
– Нет. К морю так к морю.
Он взял меня под руку, и мы молча направились к машине,
которую он оставил на другой улице. Усадив меня, он сел за руль, и мы
тронулись.
– Как тебе Тель-Авив? – спросил он.
– Мне очень нравится!
– Но не сравнить с Иерусалимом!
– Это совсем другое! А вы здесь уже недурно
ориентируетесь.
– Я сорок лет за рулем и мгновенно ориентируюсь в любом
городе, особенно при наличии карты. И потом, я здесь уже второй месяц. А ты
надолго приехала?
– На месяц.
– К дочери?
– Да.
– Она давно здесь?
– Два года.
– Замужем?
– Да.
Господи, пронеси!
– Значит, теперь вы уже не так засекречены, как
раньше? – решила я перевести разговор.
– Да нет, сейчас уже все нормально, я за последние
шесть лет полмира объездил. Я ведь теперь еще и проректор.
– Выходит, пользуетесь служебным положением?
– В некотором роде, – хмыкнул он. – А ты
замечательно выглядишь, я просто глазам своим не поверил, когда увидел тебя.
Надо же, где довелось встретиться – в Иерусалиме. Тебе не кажется, что это
неспроста?
– Вы усматриваете здесь какое-то предопределение свыше?
– Может быть.
– Чепуха, – отрезала я, хотя сама была в этом
твердо уверена. Но не могла же я так быстро с ним согласиться!
– Не скажи. Одновременно оказаться в Израиле, попасть
на одну экскурсию – согласись, в этом что-то есть!
– Обычное совпадение.
– А странно, за все эти двадцать лет мы столкнулись
только один раз, помнишь, на Старый Новый год, в Доме литераторов?
– Еще бы не помнить!
– А ты меня даже не узнала!
– Просто никак не ожидала тебя там встретить. – Я
и сама не заметила, как перешла на «ты». – Я так хотела тебя видеть каждый
час, каждую минуту своей жизни, что твое лицо сплылось в памяти.
– Как сейчас помню, ты в синем платье танцевала с очень
красивым мужчиной.
– Это был муж подруги. Но зато, едва я тебя узнала, ты
предпочел смыться.
– Но я ведь был с женой!
– Тогда зачем ты так сверлил меня взглядом? Именно этот
взгляд и привлек мое внимание.
– Мне было обидно, что ты меня не замечаешь, не
узнаешь.
– Ах, тебе было обидно! – задохнулась я. Тише,
Кира, тише, а то сейчас тебя понесет. Я замолчала, хотя больше всего мне
хотелось вцепиться ему в остатки волос.
Я так живо помнила этот момент – ни о чем не подозревая, я
танцевала с Андреем, ныне уже покойным мужем Алевтины и моим добрым другом.
Какой-то мужчина, топтавшийся с сушеной воблой в бордовом платье, поздоровался
со мною кивком головы. Я ответила ему, мало ли кто может со мной поздороваться.
Но этот человек не спускал с меня глаз, и до меня вдруг дошло – Марат!
– Андрюшенька, – простонала я, – знаешь, кто
этот мужик?
– Не имею представления!
– Марат!
– Кирюха, опомнись, тебе мерещится!
– Честное слово, ей-богу, это он!
Мимо протанцевала Алевтина. Я поймала ее за рукав.
– Алька, видишь мужика в сером костюме и голубой
рубашке? Это Марат!
– Перекрестись, подруга, откуда он тут возьмется?
– Алька, клянусь, это он!
– Да где, где?
– Вон там, с тощей бабой в бордовом!
Тем временем Марат, заметив мое волнение, решил дать деру и
мало-помалу начал утанцовывать свою даму к выходу из зала. Андрей попытался
уволочь меня через другие двери, но у меня, как назло, жутко свело ногу. Ни
туда ни сюда! Верная Алевтина конечно же помчалась за Маратом на разведку. И
вскоре вернулась с сообщением, что он скрылся в уборной.
– Я, понятно, не могла туда за ним сигануть, ждала
снаружи очень терпеливо, но он, видно, сумел незаметно смыться или же со страху
утопился в унитазе. Знаешь, подруга, наплюй ты на своего Дантона раз и
навсегда. Ну, поглядела я на него. Ничего особенного, таких страстей безусловно
не стоит.
– А ты глаза его видела?
– Глаза? Нет, глаз не видела. Только брови. Брови у
него знатные!
– Алька, что с тобой, какие брови?
– Косматые! И к тому же он их так сурово насупил, как
будто враг уже захотел его сломать!
– Алька! – взмолилась я. – Что ты мелешь?
– Но сурово брови мы насупим, если враг захочет нас
сломать, как невесту Светочку мы любим, бережем как какую-то там мать! –
пропела Алевтина.
Потом, уже за столиком, Мишка-большой на правах медика
растирал мне ногу, а я рыдала как последняя идиотка.
– Ну что ты ревешь, горе мое? – утешал меня
Андрей. – На хрен тебе этот слабак сдался? Я вот познакомлю тебя с одним
оператором, – Андрей был режиссером на телевидении, – мужик что надо!
Он снимал один сюжет, вися вниз головой из вертолета! Представляешь?
– А мне-то что до этого, – заливалась я слезами.
– Дура, чего ревешь? – накинулась вдруг на меня
Алевтина. – Ты лучше подумай, как тебе повезло! Ты могла столкнуться с ним
зачуханная, взмыленная где-нибудь в магазине, с сумками, ненамазанная, и
вообще, а тут – на балу, в новом платье, с красивым мужиком, только подумай,
как в кино! Он же этого до смерти не забудет!
И оказалось, он в самом деле не забыл!
– О чем ты задумалась? – спросил Марат.
– А ты тогда здорово струсил, да?
– Было дело.
– Ты что же, решил, что я устрою публичный скандал?
– Ну мало ли, нетрезвая женщина вполне способна…
