Слегка отдышавшись, он вывел машину со стоянки, и мы поехали
в сторону Тель-Авива. Я глянула на часы. Без пяти семь. Ни фига себе! Я и не
заметила, как время пролетело. Сейчас у меня было только одно желание – лечь и
хорошенько все обдумать, еще раз пережить этот день. Интересно, как считать –
день триумфа или поражения? Нет, со свойственным мне оптимизмом буду считать
это днем триумфа, хотя и с элементами поражения. Такая формулировка вполне
приемлема.
– О чем ты задумалась, Кирочка?
– А? Да так, ни о чем, пытаюсь переварить мороженое.
– Кира, поедем завтра в Нетанию купаться?
– Нет, завтра я не могу.
Еще не хватало, так меня опять засосет это болото! Ни за
что!
– Кирочка, ты дорогу-то к дому знаешь?
– Только с Алленби.
– Отлично, поедем по Алленби.
И вот мы уже у Дашкиного дома.
– Ну что же, Марат, спасибо, что довез. —
И я стала вылезать из машины.
– Кира, когда же мы увидимся?
– А зачем нам видеться? Мы, кажется, уже все выяснили…
– Нет, мы еще не выяснили, может быть, самое главное…
– Мамуля! – К машине подбежала Дашка. – Я
думала, ты уже давно дома, я сегодня задержалась! Здравствуйте! – сказала
она Марату. – Ну, как вы погуляли? Мама, ты не хочешь нас познакомить?
– Да, Марат, познакомься – это моя дочь, Даша, а это
Марат Ильич.
– Даша, Дарья… Какое прелестное имя. А как вас по
батюшке? Вы ведь уже замужняя дама?
– Александровна! – ответила Даша.
– Дарья Александровна! Очень приятно с вами
познакомиться. Мы тут вам привезли гостинец!
– Мне? Какой?
– Вот, прошу! – Он галантно вручил Дашке коробку с
мороженым.
– Что это?
– Мороженое, черт бы его взял! – пояснила я.
– Мама, опять мороженое? Ты опять объелась мороженым?
– Не произносите при мне это слово! Никогда!
– Марат Ильич, пойдемте к нам, – радушно
пригласила его Даша, искоса глядя на меня. Я сделала ей большие глаза, но она
предпочла этого не заметить. – Я вас познакомлю с мужем.
«Очень ему нужен твой муж», – злобно подумала я. А
Марат с явным торжеством запер машину, взял у Дашки из рук сумку, и они, мило
болтая, направились к подъезду, а я, ругая себя последними словами, поплелась
за ними. Дашка оглянулась и вдруг вскрикнула:
– Мама, юбка!
Ну разумеется, я забыла ее застегнуть! Еще шаг – и я
осталась бы посреди улицы в достаточно пикантном неглиже. Это меня добило. Ну и
денек! Да делайте вы что хотите, разоблачайте к чертовой матери мои тайны,
обретайте друг друга, если вам это надо, сливайтесь в экстазе, только оставьте
меня в покое! Я едва не крикнула им все это, но у меня совсем не было сил. Из
меня как будто весь воздух выпустили. Марат, похоже, это заметил.
– Дашенька, пожалуй, я в другой раз к вам зайду, а то
ваша мама, по-моему, уже с ног валится. А сейчас я лучше поеду. Однако мне
очень хочется побывать у вас, познакомиться с вашим мужем. Позовите меня в
гости, я пробуду здесь еще дней десять.
– Знаете что, приходите к нам в субботу, у нас с мамой
день рождения. Приходите к четырем, будем вас ждать.
– Вы с мамой родились в один и тот же день?
– Да.
– Спасибо. Непременно приду. Кира, ты не возражаешь?
Да возражаю я, возражаю, но у меня уже нет сил сказать об
этом. Я только помотала головой. Понимай как хочешь.
– Тогда всего вам доброго, Дашенька. До субботы. Кира,
я тебе завтра позвоню.
И он удалился.
Я в своем белом костюме плюхнулась на ступеньку.
– Мам, ты чего? Почему у тебя такое лицо? Ты заболела?
Или ты на меня рассердилась? Мамочка, ну скажи! Да не сиди так, скажи хоть
что-нибудь, ну обругай меня, мама, мамочка, ну не надо так! Господи, да что же
мне с тобой делать! Данька! Даня! – закричала она. – Иди сюда скорей,
маме плохо!
– Да ладно, хватит верещать. – Мне стало жалко
дочку. – Как-нибудь доплетусь.
Но Данила уже успел спуститься.
– Кира Кирилловна, что с вами? Вы перегрелись?
– Да, и предохранитель полетел.
– Вы уже шутите, значит, все в норме. Но вид у вас,
надо сказать, еще тот!
– А что, очень страшная?
– Ну не то чтобы…
– Какой ты милый!
Они под руки довели меня до квартиры. Я как сомнамбула
побрела в ванную и глянула на себя в зеркало. Хороша, ничего не скажешь. Увидел
бы меня сейчас Котя, всю бы его любовь как ветром сдуло. У меня был такой вид,
словно по мне проехал гусеничный трактор. Колесный не нанес бы таких
повреждений. Отдохнула, называется! Сейчас принять душ, смыть все с себя и
завалиться спать. Со снотворным. Тогда, может быть, завтра я буду уже не такой
руиной.
Когда я выползла из ванной, Дашка с кем-то говорила по
телефону.
– …Да нет, не волнуйтесь, думаю, она просто очень
устала. Не знаю. Хорошо, сейчас пойду спрошу. Ой, мама, ты уже вышла! Это
Викентий Болеславович, ты подойдешь?
– Котя, милый, я безумно хочу вас видеть…
– Я сейчас же приеду!
– Нет, не надо, я совсем выдохлась.
– Что, трудно было?
– Очень!
– Я чуть не умер от ревности.
– Зря!
– Да? Ты возвращаешь меня к жизни! А может, отдохнешь
часок и встретимся?
– Нет, Котя, не могу, я едва держусь на ногах. Завтра!
– И завтра ты сможешь посвятить мне целый день?
– Конечно!
– Ну тогда ложись спать, моя девочка. Целую тебя.
– И я.
– Спи спокойно, моя хорошая.
Сколько же тепла в этом голосе, нормального человеческого
тепла. Как хорошо!
– Мамуля, чайку не выпьешь с нами? А то я тебя сегодня
почти не видела.
– Пожалуй, налей мне чашечку!
Дочка усадила меня, налила крепкого чаю, и мне стало немного
легче.
– Да, мороженое! – вспомнила вдруг Дашка. –
Надо же его попробовать!
– Нет! – завопила я. – Только не при мне!
Ради Бога!
Утром я проснулась вполне бодрой и решила тут же отправиться
на пляж, чтобы не вступать ни в какие разговоры с Дашей. Сейчас они еще спят, а
когда я вернусь, уже уйдут. Немножко задержусь на пляже.
Я влезла в воду и поплыла к волнорезу. Больше всего на свете
я люблю воду, море. Наверное, в прошлой жизни я была рыбой или каракатицей. И
какое же блаженство купаться здесь! Народу – ни души, в этот час и в это время
года тельавивцы не купаются. Поэтому, несмотря на отсутствие кабинок, можно
спокойно переодеться. И вообще я люблю купаться одна. Доплыв до волнореза, я
повернула обратно. Сглазила, ну конечно! Какой-то мужик плывет мне навстречу.
Плевать, места в море хватит. Ба! Да это же Жукентий!
