– Котя! – заорала я и чуть не захлебнулась. Он уже
подплывал ко мне. – Котя, милый, как вы меня нашли?
– Это несложно! Плывем к берегу?
И вот мы плывем рядом.
– А ты молодец, хорошо плаваешь!
Он первым коснулся дна. Вода была ему по шею.
– Иди скорей ко мне!
Как замечательно, оказывается, целоваться и обниматься в
море. Жар тела неощутим и так легко перейти любой рубеж!
– Я тебя похищаю, – заявил он, оторвавшись наконец
от моих губ. – Едем ко мне завтракать.
– Завтракать? Я не хочу завтракать!
– А чего же ты хочешь?
– Хочу вот так стоять в воде и целоваться! Как жалко,
что сейчас не ночь. Ну что же ты, поцелуй меня еще!
– Дорогая, если хочешь предаваться любви в воде, то
следует надевать раздельный купальник! Так что едем-ка скорее ко мне. Обещаю
целовать тебя весь день напролет, а если тебе непременно нужна вода, можно все
это делать под душем, ванны у меня, увы, нет. Идем, русалка!
Ну конечно же русалка! Никакая я не рыба и не каракатица, а
именно русалка. Мужчина, способный убедить женщину в том, что она не
каракатица, а русалка, безусловно достоин любви!
Мы наскоро оделись и бегом побежали к набережной. Туфли мои
были полны песка, но какое это имело значение!
– Далеко?
– Нет, но все равно возьмем такси!
Через десять минут он дрожащими руками отпирал дверь
квартиры.
Котя оказался изумительным любовником – умелым, нежным,
внимательным. С самого начала не пришлось преодолевать никаких барьеров,
удивительное ощущение близости и родства продолжилось и в постели, а в
сочетании с новизной это было поистине великолепно.
Мы лежали на широченном квадратном матраце, заменявшем
хозяину квартиры кровать.
– А можно, я буду звать тебя Кузей?
Я прыснула.
– Почему Кузей?
– Потому что кроме чеширского кота ты мне напоминаешь
кошку моей дочери Кузю.
– Кузя вовсе не кошкинское имя, а котовое!
– Обычная история – взяли котенка, назвали Кузьмой, а
он оказался кошкой Кузей.
– Котя и Кузя – это почти Ося и Киса!
Мы расхохотались.
– Котя, мне стыдно признаться, но я смертельно хочу
есть. У меня со вчерашнего обеда, будь он неладен, маковой росинки во рту не
было!
– Кузя, я как порядочный пожилой человек пригласил тебя
на завтрак, а ты меня совратила, так что пеняй на себя!
– Для пожилого ты, пожалуй, слишком прыток! Но умоляю –
подкрепите меня яблоками…
– Может, тебя еще и вином освежить?
– Освежить, освежить!
– Ты не находишь, что для Суламифи ты несколько…
– Ты хочешь сказать – старовата? Ну ты тоже не очень
тянешь на Соломона, но, поскольку мы предавались любви на земле Израиля, я все
равно чувствую себя Суламифью, причем вспыхнувшей!
– В таком случае я уж безусловно Соломон, и,
разумеется, ахнувший.
– Тогда никакие мы не Кузя с Котей, а Суля с Моней!
Моня, если ты меня немедленно не покормишь, я сейчас просто дам дуба!
– Ну и выражение для Суламифи!
– Ну и скаредность для Соломона!
– Тогда вставай и пошли на кухню.
– А я вот все думаю, как отсюда встать, очень уж низко.
– Грациозно не получится! Встань на карачки, будет
удобнее.
– Тогда выйди!
– И не подумаю!
– В таком случае изволь подать мне завтрак в постель!
– Замечательная идея! Сию минуту, мадам!
Он действительно не слишком изящно поднялся с матраца. И
чтоб я при нем так вставала? Да ни за что! Едва он, натянув трусы, вышел на
кухню, я кубарем скатилась с ложа любви и кое-как встала на ноги. Набросив
сарафан, я босиком пошлепала сначала в душ, а потом на кухню.
– Ах ты хитрюга! Прогнала меня, чтобы незаметно встать!
– Котенька, я не могу больше, очень кушать хочется!
– Бедняжка моя! Садись, сейчас я буду тебя кормить. Вот
тебе йогурт, хлеб, фрукты, ешь, а я пока приготовлю потрясающую рыбу.
– Рыбу? Ее еще надо чистить?
– Боже упаси! Я ее почистил заранее, осталось только
бросить на сковороду!
Я ела йогурт с хлебом, а он стоял у плиты и жарил рыбу.
– Котя, знаешь что…
– Знаю. Мне тоже.
– Что? – оторопела я.
– Ну, ты ведь хотела сказать, что тебе еще никогда в
жизни не было так хорошо, должен признаться, что мне тоже. Никогда. Но пока,
прошу тебя, помолчи. Дай спокойно дожарить рыбу, потому что, если я отвлекусь,
рыба сгорит.
– А я подавлюсь, – с полным ртом сказала я.
Наконец он поставил на стол тарелку с рыбой, достал из
холодильника салат из помидоров и бутылку белого вина.
– Ешь, моя хорошая.
Он сел напротив меня и разлил вино.
– Давай выпьем за нас!
– За нас!
Когда мы наелись, он убрал тарелки, аккуратно их вымыл,
вытер стол и снова сел.
– Ну, ты поняла уже, что мы созданы друг для друга?
– Кажется, да.
– У меня еще ни с кем не было так – я начинаю фразу, а
ты ее заканчиваешь. Ты открываешь рот, а я уже точно знаю, что ты скажешь. А у
тебя?
– Только с Алевтиной.
– Кто это?
– Моя подруга.
– Подруга не в счет. А с мужчиной?
– Нет, никогда.
– А с… ним?
– Нет, что ты! А у тебя с твоей женой?
– Нет.
Взгляд мой упал на кухонные часы. Уже пять! Я ушла из дому
ни свет ни заря. Через час вернется Дашка и, не обнаружив ни меня, ни моего
купальника на веревочке, еще, чего доброго, решит, что я утонула.
– Котя, мне пора!
– Куда?
– Домой, у меня там, между прочим, дочка!
– Что, если я пойду с тобой, мне как-то грустно
оставаться одному.
– Конечно, пойдем!
Тут я вспомнила про злосчастный день рождения, на который
Дашка уже пригласила Марата. Не могу же я не пригласить Котю! Но что это будет?
– Котя, что ты делаешь в субботу?
– Надеюсь, то же, что и сегодня.
– Вот уж дудки! В субботу у нас с Дарьей день рождения.
