– Хорошо, если уж это мечта всей жизни, – сухо
согласилась я. – Но учти, сбывшиеся мечты обычно приносят только
разочарование, поверь моему опыту!
– Мамуля, ты молодчина! Ура!
– А мне тоже обязательно присутствовать? –
поинтересовался Даня.
– Еще бы! Ты же все-таки мой муж!
– Ага, мамочка, папочка, муж, для полноты картины
следовало бы позвать еще и свекровь, ты не находишь? – спросила я.
– Да, Кира Кирилловна, вы правы, я, может, тоже всю
жизнь мечтал побыть одновременно с мамой и с тещей, тем более что они в таких
теплых отношениях…
Оставалось только засмеяться.
В начале четвертого мы были дома. Дашка, чувствуя, что я
расстроилась и рассердилась, скакала вокруг меня козой и всячески
подлизывалась. Долго сердиться на нее я никогда не умела, и потом, в
присутствии детей это будет всего лишь светское общение с Маратом.
Он явился ровно в четыре. Сияющий, помолодевший.
Дашка бросилась ему на шею. Дуреха!
– Ну, мои дорогие, вы готовы? Тогда поедемте, тем более
что машина у меня сегодня последний день.
– Папа, возьми мою машину!
Интересно, как бы она выкручивалась, если бы не уехал Котя,
которому она тоже предлагала машину?
– О, это просто замечательно!
– И кстати, повози немножко маму, а то она еще даже
Мертвого моря не видела!
– С огромным удовольствием!
Меня, между прочим, тоже нелишне бы спросить.
– Папа, а куда ты нас сейчас повезешь? К этому твоему
Семену?
– Нет, – густо покраснел Марат.
Ну разумеется, к Семену уже страшновато. Слишком часто там
светиться не стоит!
– Я нашел чудный итальянский ресторанчик на открытом
воздухе, и там очень вкусно кормят. Ну что, поехали?
– Папа, я знаешь что подумала? Зачем нам куда-то ехать,
тратить деньги, когда у нас полный холодильник всякой вкусноты. Жалко, если это
все пропадет! Давайте лучше справим черствые именины!
– Правильно, Дашка! Вкуснее, чем моя теща, нас вряд ли
где-нибудь накормят!
– Что верно, то верно, – согласился Марат. –
Кирочка, ты не возражаешь?
– Ах, Боже мой, делайте что хотите!
– Даша, что такое с мамой? Ей нездоровится?
Дашка что-то быстро шепнула ему на ухо, и он понимающе
кивнул.
– Мама, папа, вы посидите пока на балконе, а мы с
Данькой все приготовим, накроем на стол. Мама, как ты думаешь, пирог разогреть?
– Как хочешь!
– Тогда я разогрею, так вкуснее.
Бедная девочка, она наслаждалась тем, что папа и мама сидят
на балконе, а она с мужем возится на кухне. Иллюзия полной семьи! А я-то, дура,
считала, что ей на это наплевать, что ей хватает меня…
– Кира, ты очень расстроена? Мне Дашенька сказала, что
случилось, – участливо осведомился Марат.
– Я не хочу об этом говорить!
– Понял! Кирочка, я хотел извиниться за этот идиотизм с
тортом.
– Да уж, удружил!
– Понимаешь, я хотел написать что-нибудь эдакое, и
почему-то в памяти всплыла одна эта строчка, больше я ничего не помнил, но…
– Ладно, в наказание ты сегодня съешь эту надпись, ее
спрятали в морозилку!
– Признаю себя виновным и полностью согласен с
приговором. Кира, давай в самом деле поедем завтра с утра на Мертвое море! Это
обязательно надо увидеть!
– Мне столько еще здесь надо увидеть, я ни разу даже
альбома в руки не взяла…
– Вот и отлично, поедем, ты там порисуешь. Купаться в
этом море удовольствие не слишком большое, но поглядеть интересно.
– Только имей в виду, я не люблю, чтобы мне мешали,
когда я работаю.
– Да что ты, я буду тише воды ниже травы!
Ишь ты, как заговорил!
– Там видно будет!
– Мама, папа, идите обедать!
Стол был опять торжественно накрыт. Меня сегодня все
раздражало до крайности. Нет, надо взять себя в руки и не портить Дашке
праздник. В конце концов я сама во всем виновата и нечего валить с больной
головы на здоровую!
– Давайте для начала выпьем шампанского! –
предложила Даша.
– Нет, твой папа не пьет шампанского, когда-нибудь он
тебе расскажет эту историю, а мне ее снова слушать неохота.
Дашка глянула на меня с испугом, в глазах Марата отразилось
изумление – неужто я помню историю, рассказанную много-много лет назад?
– Мам, ты же сегодня вообще ничего не ела, –
вспомнила Даша. – Съешь скорее что-нибудь, сразу успокоишься.
– Ах, я не успокоюсь, пока не узнаю, что самолет благополучно
приземлился.
– Кира Кирилловна, он вылетел в три, значит, раньше
семи мы никаких справок получить не сможем, а следовательно, не стоит
волноваться раньше времени, – сказал мой разумный зять. Кажется, он меня
жалеет.
У Дашки вконец несчастные глаза – она-то надеялась на мирный
семейный обед с папой и мамой, а мама безнадежно все портит. Нет, так не
годится.
– Ну, раз уж на то пошло, – начала я, – тогда
продолжим день рождения. Предлагаю выпить за наше с Дарьей здоровье и
процветание! – произнесла я таким бодреньким голосом, что мне самой стало
противно. – Ох, извините меня, я что-то сегодня не в форме. Обещаю сидеть
тихо и никому не портить настроение.
Но чем дальше в лес, тем больше дров… Я же сама всегда учила
Дашку, что дурное настроение дело сугубо личное и нельзя его навязывать
окружающим. Обычно мне удается справиться с любым настроением, но Марат
выбивает меня из колеи.
– Дорогие мои, я просто кошмарно не выспалась, если я
сейчас посплю полчасика, я буду опять как новая. Вы уж простите меня, я пойду
лягу, а вы тут обедайте, только оставьте мне что-нибудь, иначе я потом с голоду
всех перекусаю!
Кажется, они вздохнули с облегчением. Я и в самом деле
валилась с ног. Ох, хорошо бы сейчас действительно уснуть. Да где там! Господи,
что со мной… Котя улетел два часа назад, а я думаю только о Марате. Мне так
хочется подойти к нему, погладить по голове, сказать ему что-нибудь ласковое…
Вероятно, от усталости ушла куда-то обида, остались только нежность и жалость –
самые губительные чувства для меня. А может, и впрямь это перст судьбы – живя в
одном городе даже не слишком далеко друг от друга, мы встретились впервые за
двадцать лет, если не считать той встречи на балу, в Израиле, там, где живет
наша дочь. Умом я понимала всю нелепость этой ситуации, а душа и тело
неудержимо тянулись к нему. Что до души, то тут все понятно, он так прочно в
свое время там обосновался, пустил такие глубокие корни, что теперь, в здешнем
теплом климате, они дают всходы, но тело? Даже двадцать лет назад он не
произвел на меня сексуального впечатления, и до и после у меня были мужчины,
которым он в подметки не годился, не говоря уж о Коте, это совершенно мой
мужчина, но тем не менее я жаждала вновь оказаться в объятиях Марата. Что за
чертовщина? А может, это возрастное? Говорят, у женщин моих лет очень
возрастают сексуальные аппетиты. Да, но с Маратом-то я уж точно останусь на
бобах. Двадцать лет назад он многое мог, но мало что умел, а теперь, наверное,
не может ничего и вряд ли чему-нибудь за эти годы обучился… Что за наваждение с
этим Маратом? Что в нем хорошего? Одни глаза… Ну, еще импозантная внешность… Но
ведь этот человек в свое время смертельно меня оскорбил, отсек, он старый,
легкомысленный, лживый, продолжала я накручивать себя, но почему же я так хочу
его? До ужаса, до головной боли… А Котя? Нет, к Коте все это просто не имеет
никакого отношения, это словно в другой жизни происходит. Ура! Я знаю, что
делать, – если чего-то нельзя, но очень хочется, то можно! Решено, я
соблазню Марата, и, если у него ничего не выйдет, что ж, проблема отпадет сама
собой. А если выйдет? Да что там у него может выйти в шестьдесят с лишним и,
кажется, после многолетнего перерыва, успокаивала я сама себя, и ко мне
постепенно возвращалось хорошее настроение. Да, это надо сделать, и чем скорее,
тем лучше. Отличная идея, а то потом буду до самой смерти локти кусать. И
почему я должна отказываться от этого? Из-за Коти? Но ведь с Котей я знакома
без году неделя, а тут мечта всей жизни, можно сказать… Ну, Кира, ври да не
завирайся, в последние годы ты и думать о нем забыла. Да не забыла, не забыла,
заставляла себя забыть, а он, как осколок после тяжелого ранения, застрял во
мне, и вот теперь требуется срочное хирургическое вмешательство. Что это меня
на военно-медицинскую терминологию потянуло? Верно, оттого, что мне предстоит
сражение, в котором я просто обязана одержать победу, чем бы оно ни кончилось!
Вот здорово! А Котя? А что Котя? Коти от этого не убудет, тем более что я
отнюдь не принадлежу к категории женщин, которые, согрешив, тут же бегут к мужу
и, заливаясь слезами, докладывают ему о своей измене. Вон даже дама с собачкой,
хоть и обливалась слезами, а докладываться мужу не побежала!.. Стоп, Кира,
какой муж, откуда он взялся? Котя еще не муж, да и будет ли им… Тихо, тихо, ты
свободная женщина и можешь в свои сорок семь делать все, что тебе
заблагорассудится! И, заранее отпустив себе все грехи, я тихонько встала и
глянула в зеркало. Так, вид неважнецкий, но глаза блестят. Надо протереть лицо
и чуть подмазаться, пусть думают, что я посвежела после сна. Поскольку я
плюхнулась на кровать в чем была, значит, можно и даже нужно переодеться.
Что-нибудь совсем простое, синюю юбку в горошек и беленькую блузку, чтобы
оттенить уже появившийся загар. Скромное очарование интеллигенции. Чуть
подкрасить губы, и можно идти. Ну, Марат Ильич, держитесь.
