– Да что же ты со мной делаешь? Ведь утром мы
собирались ехать на Мертвое море!
– Приходи утром, а там будет видно, поедем или нет.
– О, тогда черт с ним, с морем, когда мне прийти?
– В десять!
– И ты будешь моя? Как сегодня?
– Лучше, гораздо лучше, согласись, машина не самое
удобное место.
Наконец мне удалось его спровадить. Как же я устала.
Проснулась я вопреки обыкновению в половине десятого. И
вскочила как ужаленная – через полчаса явится Марат, надо успеть хотя бы душ
принять и чуть-чуть подкраситься.
На моей подушке лежала записка:
«Мамуля, ты так сладко спишь, не хочется тебя будить. В
холодильнике синий пакет – это вам с папой на дорогу. Кофе в термосе на столе.
Счастливой поездки! Целую вас обоих. Д.»
Солнышко мое, обо всем позаботилась, умиленно подумала я,
стоя под душем. Большая-большая, а играет в папу-маму, как маленькая. Дочка
играет в папу-маму, а папа и мама во что играют, старые дураки? Я вылезла
из-под душа, намазала все тело манговым кремом, ведь понятно, что в ближайшие
два часа мы никуда не поедем. Надела красивый бледно-розовый халат, привезенный
мне из Италии Юриком, и только тут впервые за все это время вообще о нем
вспомнила.
Надо же, а ведь столько лет он занимал большое место в моей
жизни. И как мне теперь разбираться с этими тремя кавалерами? Ладно,
как-нибудь… А сейчас я жду Марата и при чем тут все остальные?.. Так, надо
хорошенько причесаться, надушиться «Баленсиагой». Нет, это нельзя, это подло!
Ничего, «Кабошар» тоже сойдет. И вот я уже стою у окна и жду. Иной раз ожидание
бывает более сладостным, чем само свидание. Но только не с Маратом. У меня даже
нет уверенности, что он вообще явится. Он ведь мог, удовлетворив жгучее
желание, очухаться и понять, во что он влип – любовница, дочка. Я ведь даже его
телефона здесь не знаю. Так, четверть одиннадцатого… С одной стороны, это было
бы лучше, я еще не совсем увязла, вот Даша – та, кажется, уже успела полюбить
своего папочку, но чем раньше наступит разочарование, тем легче будет его
пережить. А в том, что оно наступит, я не сомневалась. Двадцать пять минут
одиннадцатого – если через четверть часа он не появится, уйду на пляж и черт с
ним совсем. Но тут к дому подъезжает Дашкина машина, и оттуда вылезает Марат
собственной персоной. Скорее отойти от окна, чтобы он не видел, как я жду его.
Еще раз глянуть в зеркало, чуть встряхнуть головой, чтобы волосы лежали
свободнее, и… Звонок. Я открыла и тут же очутилась в его объятиях.
Конечно, с утра мы никуда не поехали, до двух часов провалялись
в постели, а потом решили, что сегодня ехать к Мертвому морю уже поздно.
– Я готов целый день провести тут, с тобой, –
томно проговорил Марат.
– Нетушки, давай съездим в Национальный парк, на
сафари.
– А что там такое?
– Как что? Ты едешь в машине, а кругом гуляют львы и
разные другие звери.
– А они нас не сожрут?
– А на кой мы им сдались, они там кормленые.
– Тебе хочется туда?
– Ужасно!
– Раз так – поехали! Только я не знаю, где это, хотя у
меня же есть карта, она в машине. Я уже взял Дашину машину, она внизу. Быстро
одевайся и поехали.
Марат не хвастался, говоря, что за рулем он ас. Мгновенно
сориентировавшись по карте, он за полчаса доставил меня к воротам Национального
парка, но сафари уже было закрыто.
– А давай просто погуляем в парке, тут так
красиво! – предложила я.
– С удовольствием!
Он взял меня под руку, и мы пошли по дорожкам этого
прелестного парка. Светлые полянки, совсем, казалось бы, подмосковные, окружены
были пальмами и другими экзотическими деревьями в белом, розовом и красном
цвету. Народу в этот час было совсем мало, и мы в расслабленно-лирическом
настроении брели по дорожкам, покуда не добрели до большого пруда. Там катались
на лодках и водных велосипедах. Мы переглянулись и чуть ли не бегом бросились к
пристани. Марат обратился к лодочнику по-английски. Тот развел руками – не
понимаю, мол. Тогда Марат стал тыкать пальцем в водный велосипед. Лодочник
поднял в ответ один палец и показал на часы, затем три раза поднял обе пятерни.
– Тридцать шекелей в час, – сообразила я.
Марат полез за кошельком, а лодочник согнулся пополам от
смеха.
– Что это он? – удивился Марат.
– Нет, ну надо же, первый раз своих не узнал! –
хохотал лодочник. – Я думал, вы американцы. Я, видите ли, говорю только
по-испански и по-португальски, но здесь, сами понимаете, это никому не нужно.
Ну и, конечно, немножко на иврите. А вы, наверное, живете в Америке?
– Да нет, мы из Москвы, – сказала я.
– Гости?
– Гости!
– А я уже шесть лет как из Москвы. Очень хочется
съездить, поглядеть, как там все теперь стало, но, как говорила моя киевская
бабушка, грошэй нэма.
– Вы не жалеете, что уехали? – поинтересовался
Марат.
– С одной стороны, нет, по крайней мере погромов не
боимся, хотя арабы тоже не сахар. А с другой стороны, многие себя тут теряют. Я
вот окончил МГУ, я испанист, а сами видите, чем тут занимаюсь. А мой дядька, к
примеру, в Москве был уважаемый человек, крупный инженер, ему уже шестьдесят
лет, так он, извините, туалеты моет. Еще пример – дружок мой был
кинооператором, а теперь дворник в Ариэле. Это нормально? Мне-то что, я еще
молодой, у меня хоть перспектива есть, а пожилым людям тяжело. Нет, я не скажу,
что всем тут плохо, Боже сохрани, есть люди, которые хорошо устроились,
особенно в последнее время, когда они продают там квартиры и, приезжая, имеют
деньги. Мы же драпанули, как говорится, с одними чемоданами. И все равно мне
лично тут неплохо, я даже в Париж съездил на экскурсию и в Испанию. Скажите, а
из Москвы я сейчас мог бы туда съездить?
– Запросто, – ответила я, – вопрос только в
деньгах.
– Ну, это уже нормально. А вы, значит, сюда приехали? Я
так понимаю, простите за нескромность, в свадебное путешествие?
– Да нет, – поспешила ответить я.
– Мы к дочери сюда приехали! – заявил Марат.
– А дочь ваша что тут делает?
– Она вышла замуж, и они уехали сюда.
– И они имеют работу?
– Да, муж у нее музыкант, играет в оркестре, а она
работает на компьютере в издательской фирме, – поспешно и с удовольствием
рассказывал Марат.
– Ну, тогда я вас поздравляю, у вас взрослая замужняя
дочь, а вы сами как молодожены, даже завидно. Знаете что, садитесь и катайтесь
на здоровье, я с земляков денег не возьму!
– Нет, так не годится! – возмутилась я. – Это
же ваш заработок!
– Ладно, вы хорошие люди, не халявщики, возьму с вас
половину, и не возражайте, а то я обижусь. Пятнадцать шекелей, и ни копейки
больше! И не думайте о времени, катайтесь сколько хотите, сами видите – народу
сейчас мало.
