– Ну ты и пессимистка!
– Зато ты оптимистка ненормальная!
– Нет, Любка, я правда верю, что все будет хорошо!
– Может, и будет, да только без Марата!
– Но почему? Он мне все время звонит, ждет не дождется,
он любит меня, понимаешь, любит!
– Поживем – увидим.
Зато Дарья ликовала. Еще бы! Папочка звонит, ждет мамулю,
скучает по дочке. Идиллия!
– Знаешь, мама, у тебя лицо такое просветленное! И
потом, ты так хорошо здесь рисуешь! Это вдохновение, да?
– По всей вероятности!
Как ни странно, мне и самой очень нравились мои рисунки, как
будто любовь водила моей рукой.
Накануне отъезда мне устроили отвальную. Я ничего этого не
хотела, но Дашка с Лизой поставили меня перед свершившимся фактом – они все
приготовили сами. Пришла Люба с семейством, Стас с Вавочкой, и еще приехали
Нина с Виктором. Пили, ели, шумели. А я уже мыслями была в Москве. Что-то там
ждет меня? Неужели Марат? Как все это будет? Смогу ли я жить с ним под одним
кровом? Как сложатся его отношения с Алевтиной? Вот не сложились же у меня
отношения с ее английским супругом.
– Мурашка! – обратилась ко мне Вавочка и отвела
меня в сторонку. – Скажи, Мурашка, это правда, что Марат Ильич Дашин отец?
– Правда.
– И вы действительно двадцать лет не виделись и
встретились только тут?
– Тоже правда.
– А за кого ты замуж выходишь?
– Сама не знаю, Вавочка.
– То есть как?
– А вот так! Собралась было за одного, а теперь,
похоже, выйду за другого!
– Ну и дела!
– Ох, не говори! Как в моем любимом «Мистере Иксе»
поется – «невеста я, сама не знаю чья»!
– И ты еще шутишь!
– А что ж мне, плакать? Ты же знаешь, Вавочка, я
оптимистка! Как бы там ни было, все хорошо кончится!
– По-моему, ты не столько оптимистка, сколько
авантюристка, – заключила Вавочка. – Это ты в свою маму, я хорошо ее
помню, в ней тоже авантюрная жилка была. Помню, как она меня курить учила.
Заведи, говорит, металлическую коробочку с крышкой. Как кто к тебе сунется, ты
туда сигарету спрячешь. Очень было удобно.
– По-твоему, это авантюризм? А по-моему, просто
безобразие.
– Тебе хорошо говорить, ты никогда не курила.
– А мне этого не запрещали, вот я и не курила.
Неинтересно, незапретный плод. Я Дашке тоже ничего не запрещала, и, как видишь,
хорошая девочка выросла.
– Да, она у тебя прелесть! А мой сын остался в
Германии, не пожелал сюда ехать, и, наверное, правильно.
– Жалеешь, что сюда приехала?
– Нет, ни минуты, мне в Германии что-то не жилось. И
еще я здесь Стаса встретила, последнюю любовь!
– Почему последнюю?
– Ну, не все же такие прыткие, как ты, Мурашка! Кстати,
опять твою маму вспомнила. Помнишь, как мы все ужасались, что Варька замуж за
кого-то не того вышла? А твоя мама сказала: «Подумаешь, не навек же!» Меня это
просто потрясло тогда. Вот и ты такая же! Сама не знаю, за кого замуж выхожу,
это ж надо! Ой, Мурашка, хорошо, что мы все-таки встретились в этой жизни!
– Дай бог, не последний раз, Вавочка!
И мы обнялись.
…Наконец все ушли, Даня лег спать, и мы остались вдвоем с
Дашкой. Вавочка, разумеется, перемыла часть посуды, но и нам кое-что осталось.
Мы возились вдвоем на кухне, а потом, когда все было убрано, сели за стол
выпить по чашке чаю.
– Ох, мама, как жалко, что ты уезжаешь, я опять так к
тебе привыкла!
– Данечка, солнышко мое!
– А может, правда приедете с папой осенью?
– Если с папой, то вполне возможно, а если без папы, то
вряд ли – денег не наскребу. Но через год – в любом случае. Думаешь, мне легко
оставлять свою единственную дочку?
– Мамуля, неужто ты еще сомневаешься в папе? Ведь он
сегодня звонил.
– Сказать по правде, почти уже не сомневаюсь, только
боюсь поверить в такое счастье.
– Мама, скажи, ты все эти годы его любила?
– Ох, Дашка, и любила, и ненавидела, и забывала, и
опять любила, короче говоря, эта рана не заживала, а вот была ли это любовь или
уязвленное самолюбие, не могу точно ответить.
– Но ведь когда вы здесь встретились…
– Да, здесь у нас появилась возможность прожить
непрожитое, и нас как магнитом потянуло друг к другу. Он ведь очень
привлекательный, твой папа.
– Да, я тоже это вижу и не могу понять, как он прожил
такую жизнь.
– А он человек инертный, женился по указке мамы, жил по
указке жены…
– Вот и отлично, теперь он будет жить по твоей указке!
– Думаешь, будет?
– Обязательно, мамуля. И знаешь что, я ужасно хочу
приехать на вашу свадьбу!
– Дашка, вот было бы здорово! На дорогу я тебе денег
наберу.
– Только ты папе ничего не говори, с деньгами
как-нибудь устроимся, пусть для него это будет сюрпризом! Я приеду тайком от
него, переночую у Иришки и явлюсь прямо в загс, с цветами,
представляешь? – захлебывалась от восторга Дашка. Она обожала всяческие
сюрпризы. – Правда это будет здорово? Вот папа обрадуется!
– Надо думать!
А почему бы и нет, может, все еще так и будет? Чем черт не
шутит!
Утром я побежала в последний раз искупаться в море, бросить
монетку, купить последние сувениры. А когда я пришла домой, явилась Лиза
упаковывать мои вещи.
– Не знаю, Лизаня, по-моему, все это никуда не
влезет! – ужаснулась я, увидев, сколько всего предстоит упаковать.
– Влезть-то влезет, главное, чтобы перевеса не
было, – сказала благоразумная Лиза. – По-моему, у Дашки где-то был
безмен. Давай на нем все взвесим!
Я пошла искать безмен, а Лиза взялась за упаковку. Делала
она это гениально и в результате все прекрасно уместила в две сумки. Третья
была уже заполнена еврейской почтой.
– Ну вот, а ты боялась. Одна сумка совсем свободная! И
никакого перевеса. Полетишь как белая женщина, без багажа!
– Здорово! А то я всегда как вьючная лошадь. Но ты
забыла про мои альбомы, их я в багаж не сдам.
– А они очень тяжелые?
– Ничего, своя ноша не тянет!
Тут примчалась Дашка, а вслед за нею и Люба. Мы простились с
Лизаней, даже чуток всплакнули, и она убежала к своему сынку. А Любка заявила,
что непременно поедет меня провожать.
Мы пообедали и стали собираться. Тут примчался запыхавшийся
Даня, схватил бутерброд и потащил вещи в машину.
