Книга Дом тишины, страница 47. Автор книги Орхан Памук

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Дом тишины»

Cтраница 47

— Да замолчи ты, дурак! — закричал Мустафа. — Даже не стесняется. А я-то думал, он станет настоящим человеком. Думал, выйдет из него толк, обманывался его просьбами поручить ему настоящее дело. А он, значит, прислуживает, как раб, всяким богачкам!

— Я не раб!

— Да ты уже несколько дней как во сне! — сказал Мустафа. — Когда мы вчера вечером писали на стенах, ты у нее под дверью стоял?

— Нет.

— Ты пятнаешь нашу честь своим воровством! — сказал Мустафа. — Хватит, все! Убирайся отсюда!

Мы немного помолчали. Я подумал — вот бы сейчас оказаться дома, сейчас бы спокойно открывать математику.

— Все еще сидит, даже не стесняется! — сказал Мустафа. — Видеть больше его не хочу!

Я посмотрел на Мустафу.

— Ладно, братец, перестань, не придавай значения, — сказал ему Сердар.

Я опять посмотрел на него.

— Уберите его от меня. Не хочу видеть перед собой влюбленного в богачку!

— Прости его! — попросил Сердар. — Смотри, как он дрожит. Я сделаю из него человека. Сядь, Мустафа.

— Нет! — ответил он. — Я ухожу.

И в самом деле уходит.

— Ну что ты, нельзя так, братец! — сказал Сердар. — Сядь!

Мустафа встал, теребит пояс. Я решил — сейчас встану и врежу ему. Просто прибью его! Но если не хочешь остаться один, то приходится в конце концов рассказать всем что-то такое, чтобы о тебе не думали плохо.

— Я не могу быть в нее влюблен, Мустафа! — произнес я.

— Приходите сегодня вечером, — сказал Мустафа новеньким. Потом повернулся ко мне: — А ты чтоб здесь больше не показывался. И нас не знаешь и не видел, ясно?

Я задумался. Потом вдруг сказал:

— Постой! — и, не обращая внимания на то, как дрожит мой голос, произнес: — Послушай меня, Мустафа. Ты сейчас все поймешь.

— Что?

— Я не могу быть в нее влюблен, — сказал я. — Эта девушка — коммунистка.

— Что? — переспросил он.

— Да! — сказала я. — Клянусь, я сам видел.

— Что ты видел? — крикнул он и шагнул ко мне.

— Газету. Она читала «Джумхуриет». Она каждый день покупает в бакалее «Джумхуриет» и читает. Сядь, Мустафа, я все расскажу, — сказал я и замолчал, чтобы они не услышали, как голос дрожит.

— Ах ты, идиот недоразвитый, ты что, в коммунистку влюбился? — опять закричал он.

Мгновение мне казалось — он ударит. Ударил бы — я бы его убил.

— Нет, — ответил я. — Я не могу быть влюбленным в коммунистку. Когда я был в нее влюблен, я еще не знал, что она коммунистка.

— Когда — что ты был?

— Когда я думал, что влюблен в нее! — сказал я. — Сядь, Мустафа, я все расскажу.

— Ладно, сажусь, — сказал он. — Ты знаешь, что тебе будет плохо, если соврешь?

— Сначала сядь и выслушай меня. Я не хочу, чтобы ты плохо думал обо мне. Я все расскажу.

Потом я недолго помолчал и попросил:

— Дай мне сигарету!

— Ты и курить начал? — спросил Сердар.

— Замолчите и дайте ему сигарету! — сказал Мустафа и наконец сел.

Яшар дал мне сигарету, не заметив, что руки у меня дрожат, потому что спичку мне он зажег. А потом, увидев, что все трое с любопытством ждут, что я расскажу, я опять задумался.

— Я увидел ее, когда она молилась на кладбище, — начал я. — Я подумал, что она не может быть богачкой, потому что у нее была покрыта голова, и, воздев руки к Аллаху, она вместе с бабушкой…

— Что он такое говорит, а? — спросил Сердар.

— Замолчи! — цыкнул на него Мустафа. — Что ты делал на кладбище?

— Там иногда оставляют цветы, — объяснил я. — Когда отец ходит по вечерам с гвоздикой в петлице, люди в барах покупают у него больше билетов. Он иногда просит меня принести цветов.

— Ладно!

— Тем утром я пошел туда набрать цветов и увидел ее у могилы ее отца. Она была с покрытой головой и, подняв руки, молилась Аллаху.

— Врет! — сказал Сердар. — Я видел девчонку сегодня утром на пляже, она была совершенно голая.

— Нет, она была в купальнике, — возразил я. — Но когда она была на кладбище, я еще не знал, что она такая.

— Ну и что, эта девушка — коммунистка? — спросил Мустафа. — Или ты мне голову морочишь?

— Да, — сказал я. — Она коммунистка. Я же рассказываю… Когда я увидел ее там, во время молитвы, признаюсь, я немного растерялся. Потому что в детстве она такой не была. Я знал ее в детстве. Плохой она не была, но и хорошей тоже. Вы их не знаете. Так я думал, а потом в голове у меня все перемешалось. Мне стало интересно, какая она сейчас. Итак, я от любопытства, да и чтобы поразвлечься немного стал ходить за ней, следить за ней…

— Бродяга, тунеядец! — сказал Мустафа.

— Так влюблен же! — сказал Яшар.

— Замолчи! — велел ему Мустафа. — Как ты узнал, что она коммунистка?

— Когда следил за ней, — ответил я. — Потом я больше не делал этого. В тот раз она случайно вошла в бакалею, где я пил кока-колу, и купила «Джумхуриет». По газете я и понял все.

— Ты понял только по газете? — спросил Мустафа.

— Нет, не только по газете, — ответил я, немного помолчал и добавил: — Каждое утро она приходит и покупает «Джумхуриет», а других газет не покупает, Я в этом даже не сомневаюсь. Ну, а потом она перестала дружить со здешними богатеями.

— Она каждое утро покупала «Джумхуриет», — проговорил Мустафа. — И ты от нас это скрывал, потому что все еще был влюблен в нее и ходил за ней следом, не так ли?

— Нет — ответил я, — Я сегодня утром видел, как она купила «Джумхуриет».

— Не ври, а го врежу, — сказал Мустафа. — Ты сейчас только что сказал, что она каждое утро покупала «Джумхуриет»,

— Она каждое утро ходила в бакалею и что-то покупала, но я же не знал, что она покупает, — сказал я. — Я только сегодня утром увидел, что покупает она «Джумхуриет».

— Врет он все, — сказал Сердар.

— Не знаю. — сказал Мустафа. — Скоро я задам ему трепку. Зная, что девчонка — коммунистка, он ходил за ней по пятам. Ну, а что с этими расческами? Говори правду.

— Говорю, — ответил я. — Одну она выронила, когда я за ней следил. Тогда я поднял ее с земли. Я не украл… А другая — это мамина расческа, клянусь.

— Зачем ты носишь с собой мамину расческу?

Я еще раз затянулся и замолчал, так как знал, что они больше мне не верят.

— Я тебя спрашиваю! — сказал Мустафа,

— Ладно. — сдался я. — Но вы ведь мне не верите. Клянусь, сейчас я говорю правду. Да, эта красная расческа — не мамина. Я только что говорил, что расческа мамина, потому что стеснялся. Эту красную расческу она сегодня купила в бакалее.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация