25
Мы сидели у Турана. Все решили, что вчера ночью они славно повеселились, поэтому хотели сегодня ночью повторить то же самое.
— Кто-нибудь хочет шоколада? — спросил Тургай.
— Я! — отозвалась Зейнеб.
— Ой, этот шоколад! — сказала Гюльнур. — Я скоро лопну! Она поднялась с сердитым видом. — Чего сегодня вечером все такие скучные? Я знаю: вы не выспались, поэтому! Здесь так скучно, никто не веселится.
Она нервно потопталась на месте и скрылась в разноцветных огнях и звуках медленной мелодии, силившейся быть печальной.
Рот Зейнеб был забит шоколадом.
— Она сошла с ума! — расхохоталась она.
— Нет, — сказала Фунда. — Мне тоже скучно.
— Из-за дождя!
— Как было бы здорово покататься на машине в темноте по такому дождю! Поехали, ребята!
— Поставили бы они лучше другую музыку! — сказала Фунда. — Ты говорила, у тебя есть старая пластинка Элвиса Пресли…
— «Best of Elvis», что ли? — спросила Джейлян.
— Да! Давай, неси ее, послушаем.
— В такой дождь?
— Я на машине, Джейлян, — внезапно предложил я. — Я тебя отвезу!
— Да ладно…
— Езжай, привези пластинку, Джейлян, хоть нормальную музыку послушаем! — уговаривала Фунда.
— Давай, вставай, подруга, привезем им эту пластинку, — сказал я.
— Ладно, подруга! — усмехнулась Джейлян.
Так мы вдвоем с Джейлян вышли из дома, оставив там всех этих несчастных, что засыпали, поддаваясь медленному действию яда грустной и банальной музыки, и побежали к старой машине моего брата. Мы ехали вместе, глядя на капли дождя, капавшие с листьев, на мокрую дорогу, освещенную старыми, тусклыми фарами машины, на темноту и со стоном бормотавшие что-то дворники. Я остановил машину перед домом Джейлян. Она вышла из машины, а я смотрел на ее оранжевую юбку и на то, как она бежит к дому в свете фар. В доме начали загораться огни, я попытался представить, как Джейлян переходит из комнаты в комнату в поисках пластинки. Затем подумал: Какая странная вещь любовь! Я как будто не живу в настоящем! С одной стороны, я без скуки думаю о будущем и в то же время живу в прошлом, по многу раз вспоминая его, в поисках нового смысла ее поступков и слов. Но я даже не знаю, является ли это любовью, как хвастливо выражаются всякие негодяи. Но какая разница! Пусть хотя бы прекратятся мои бессонные ночи, когда я пытаюсь остудить пылающие щеки и мысли, разыскивая прохладный край подушки! Джейлян вскоре вернулась с пластинкой в руке и села в машину.
— Поругались с мамой! — сказала она. — Спрашивает, куда это я отправляюсь в такое время!
Мы немного помолчали. Я проехал мимо дома Турана, не останавливаясь. Джейлян взволнованно и подозрительно спросила:
— А куда мы едем?
— Я тут умираю от тоски! — сказал я с виноватым видом. — Я не хочу туда возвращаться! Давай погуляем, можно, Джейлян, мне действительно очень скучно, и воздухом подышим!
— Хорошо, но только недолго, нас ждут.
Я замолчал. Послушный и довольный, медленно поехал по переулкам. Я смотрел на тусклые огни в окнах скромных людей, наблюдавших за постепенно унимавшимся дождем и за деревьями с маленьких балконов своих маленьких домов, и думал: какой я дурак, мы ведь тоже сможем стать такими же, мы сможем пожениться, у нас даже дети будут! Когда пора было уже возвращаться, я еще немного подурачился и, вместо того чтобы вернуться к Турану, быстро поехал по кварталу наверх, к холму.
— Что ты делаешь? — спросила Джейлян.
Я не ответил и продолжал вести машину, не отворачиваясь от дороги, как опытный гонщик. А потом, зная, что она догадается о моем обмане, сказал, что нам нужно заправиться. Я казался себе очень заурядным.
— Нет, поехали обратно! — сказала она — Нас ждут!
— Я хочу немного побыть с тобой и поговорить, Джейлян.
— О чем? — спросила она довольно резко.
— Что ты думаешь о том, что было вчера ночью?
— Ничего! Всякое случается, а мы оба были пьяные.
— Это и все, что ты можешь сказать? — обиженно спросил я. И еще сильнее нажал на газ. — Это и все?
— Метин, давай вернемся, стыдно уже.
Я, ненавидя себя я свои заурядные слова, обреченно произнес:
— Я никогда не забуду вчерашнюю ночь!
— Да, ты много выпил, больше так пить не будешь!
— Нет-нет, не из-за этого!
— А из-за чего? — спросила она с невероятным безразличием.
И тогда моя рука отчаянно схватила ее руку, лежавшую на подлокотнике. Ее маленькая ручка была очень жаркой. Как я и боялся, руку она не убрала.
— Давай вернемся!
— Я люблю тебя, — сказал я смущенно.
— Давай вернемся!
Внезапно я чуть не расплакался, сильнее сжал ее руку и отчего-то вспомнил свою маму, которую никогда не вспоминал, испугался, что на глаза навернутся слезы, и, когда захотел ее обнять, она закричала:
— Осторожно!
Мои глаза ослепила пара ярких, безжалостных фар, они неслись на нас, я сразу же вывернул руль вправо. Длинная фура, пронзительно гудя в свой отвратительный гудок, с ужасным грохотом, как поезд, пронеслась мимо нас. Я забыл выжать сцепление, когда с перепугу навалился на тормоз, и пластиковый «анадол» вздрогнул и остановился. Мотор заглох. Слышно было только пение цикад.
— Испугалась? — спросил я.
— Все, немедленно возвращаемся, мы и так уже долго! — сказала она.
Я повернул ключ, но мотор не завелся. Я заволновался, попробовал еще раз, но он опять не завелся. Я вышел из машины, захотел завести ее. подтолкнув, но она все не заводилась. Обливаясь лотом, я вытолкал машину на ровную часть дороги. Потом сел, выключил фары, чтобы не посадить аккумулятор, и пустил старый «анадол» быстро и беззвучно вниз с холма.
Мы соскользнули с холма, как корабль, плывущий в слепой тьме открытого моря, когда машина, приятно хрустя колесами по мокрому асфальту, набрала скорость. Я пытался несколько раз завести мотор, но он не заводился. Где-то далеко сверкнула молния, небо окрасилось в ярко-желтый цвет, и мы увидели тех парней, расписывавших стены. Я не притрагивался к тормозу, и мы проехали спуск, а потом на той же скорости проскользили до самого железнодорожного моста, а оттуда медленно до заправки на анкарской трассе, и все это время ни о чем не разговаривали. Приехав на заправку, я вышел из машины и пошел будить заправщика, дремавшего на столе, сказал, что не запускается стартер и сломалось сцепление, спросил, есть ли кто-нибудь, кто разбирается в «анадолах».
— А какая разница, «анадол» у вас или нет? — спросил заправщик. — Стой, подожди немного!
