Через неделю после того, как отец пришел ко мне в рабочую квартиру и оставил там чемодан, он снова зашел, как всегда, с пакетом шоколадных конфет (он забывал, что мне сорок восемь лет). Как всегда, мы снова начали болтать о жизни, о политике и о семейных сплетнях. На мгновение взгляд отца задержался на углу, где он оставил чемодан, и он понял, что я забрал его оттуда. Мы посмотрели друг другу в глаза. Наступило неловкое молчание. Я не смог сказать, что попытался открыть чемодан и прочитать его тетради, я отводил взгляд. Но он все понял. А я понял, что он понял. А он понял, что я понял, что он понял. И сколько бы эти мгновения ни длились, они были. Потому что отец был уверенным в себе, спокойным и счастливым человеком: он быстро улыбнулся, как всегда. И, как всегда, выходя из дома, снова сказал мне сердечные и нежные слова, которые говорил мне всякий раз.
Я смотрел вслед отцу, как всегда завидуя его счастливому, беззаботному виду. Но я помню, что в тот день во мне трепетало какое-то стыдливое ощущение счастья. Может, я был не таким спокойным, как он, и жил не такой счастливой и беззаботной жизнью, как он, но вы, надеюсь, поняли, — это было чувство признания, я признал то, что он написал… Я стыдился этого ощущения. К тому же отец никогда не подавлял меня, он предоставлял мне свободу. Все это должно напомнить нам, что книги, литература глубоко связаны с чувствами счастья и вины, с тем, чего так не хватает в нашей жизни.
Но есть еще кое-что, что заставляет меня испытывать чувство глубокой вины. За двадцать шесть лет до того, как отец оставил мне свой чемодан, я решил бросить все и стать писателем, закрылся в комнате и спустя четыре года закончил свой первый роман «Джевдет-бей и сыновья» — дрожащими руками я дал отцу отпечатанную на машинке копию еще неизданной книги, чтобы он высказал мне свое мнение. Получить одобрение отца было для меня важно не только потому, что я доверял его вкусу и уму, а еще и потому, что, в отличие от мамы, отец не был против того, чтобы я стал писателем. В то время отец жил не с нами. Я с нетерпением ждал его возвращения. Когда он приехал спустя две недели, я побежал открывать ему дверь. Отец ничего не сказал, но тут же так обнял меня, что я понял — моя книга очень понравилась ему. Через некоторое время нас охватил приступ неловкости, мы долго молчали, что часто случается в минуты большого волнения. Потом, когда мы немного успокоились и начали разговаривать, отец взволнованно и горячо выразил доверие к моей первой книге и внезапно сказал, что однажды я получу эту премию, которую я принимаю сегодня с огромной признательностью.
Он сказал так не потому, что верил в это или хотел настроить меня, он повел себя как обычный турецкий отец, который, чтобы поддержать и воодушевить своего сына, говорит: «Однажды ты станешь пашой!». И многие годы он все время повторял эти слова всякий раз, когда видел меня.
Отец умер в декабре 2002 года.
И сегодня, среди уважаемых членов Шведской академии, награждающих меня, среди дорогих гостей я бы очень хотел видеть отца.
Декабрь 2006
Стокгольм
