Я смутно помню, что девочка в джинсах говорила что-то о воде, но не могу вспомнить, как мы прошли кукурузное и дошли до берега реки, — была ли эта действительно река или грязный ручей; я не мог понять, откуда идет синий свет, в котором я видел, как на эту стоячую воду падают крупные капли дождя и от них расходятся круги.
Потом я опять увидел, что девочка в джинсах сжимает руками лицо Джанан. Она что-то шептала ей, но я не слышал или же слова, произнесенные шепотом, как во сне, не долетали до меня. Чувствуя неясную вину, я подумал было, что мне надо оставить их вдвоем. Я сделал несколько шагов вдоль ручья, но ноги утонули в жидкой грязи. Компания лягушек, испугавшись моих неуверенных шагов, кинулась в воду, звонко хлюпая. Ко мне медленно подплыла скомканная пачка из-под сигарет «Мальтепе», — она тихонько покачивалась от попадавших на нее капель дождя, но продолжала плыть в страну неизвестности. В поле моего нечеткого зрения не было ничего, кроме этой пачки из-под сигарет и теней девушек. Мама-мама, я ведь целовался с ней и смерть свою видел, сказал было я себе, как вдруг услышал, что меня зовет Джанан.
— Помоги мне. Я хочу умыть ее, чтобы отец не видел ее в крови.
Я поднялся к ним и стал поддерживать девушку сзади. Плечи у нее были очень хрупкими, а под мышками оказалось жарко-жарко. Я любовался умелыми, заботливыми и грациозными движениями Джанан, когда она черпала ладонями воду оттуда, где плавала пачка из-под сигарет, и умывала девушке лицо, нежно промывая ей рану на лбу. Но я предчувствовал, что кровь не остановить. Она сказала нам, что, когда была маленькой, ее так мыла бабушка. Когда-то она была маленькой, боялась воды, а сейчас стала большой, полюбила воду и вот теперь умирает.
— Я хочу вам кое-что рассказать перед тем, как умру, — проговорила она. — Отнесите меня к автобусу.
Вокруг сложившегося пополам, перевернутого автобуса уже было много людей, растерянных и недоумевающих. Пара человек слонялась туда-сюда, кажется, они таскали трупы — так таскают чемоданы. Женщина с пакетом в руках раскрыла зонтик и стояла с таким видом, словно ждала следующего автобуса. Пассажиры нашего автобуса-убийцы и несколько пассажиров перевернутого автобуса пытались вытащить на улицу, в дождь раненых, застрявших внутри разбитого салона среди багажа и тел. Рука, за которую держалась умирающая на глазах девушка, лежала так, как она ее оставила.
Она тоже хотела в автобус, хотела помогать другим, но не из-за того, что испытывала горе, а, скорее, из чувства долга.
— Я его любила, — проговорила она. — Книгу сначала прочитала я. Я была ошеломлена, испугалась. Давать ему книгу было ошибкой. Она его тоже ошеломила, как и меня. Но этим дело не кончилось. Он захотел отправиться в ту страну. Я говорила ему, что это всего лишь книга, ко мне не удалось переубедить его. Я так любила его. Мы отправились в путь, объездили много городов, повидали жизнь, увидели, что скрыто за цветом. Мы искали истину, но не нашли. Мы стали ссориться, я оставила его, вернулась домой к родителям и стала его ждать. В конце концов мой любимый вернулся ко мне, но уже совершенно другим. Он сказал, что книга сбила с толку многих, что из-за нее у многих несчастных людей жизнь пошла под откос, что книга — источник зла и бед. И что сейчас он поклялся отмстить книге за все разочарования и все разбитые жизни. Я ответила, что книга ни в чем не виновата, таких книг много. Сказала, важно то, что ты видишь во время чтения. Но он не слышал меня. Должно быть, он уже заразился от обманутых неудачников жаждой мести. Он рассказал мне о Докторе Нарине,
[19]
сражавшемся против книги, о войне, которую он объявил чужим цивилизациям, уничтожающим нас, и вещам, пришедшим с Запада, о великой борьбе против слов и книг… Он упоминал о часах, о старинных вещах, о клетках для канареек, о ручных кофемолках, о колодезных журавлях. Я ничего не понимала, ко я любила его. Его душила ненависть, но он был смыслом моей жизни. И поэтому я отправилась следом за ним в городок Гудул,
[20]
где, как он сказал, ради «наших целей», будет собрание тайно объединившихся обиженных Западом торговцев. Нас должны были разыскать и встретить люди Доктора Нарина и отвезти к нему… А теперь вместо нас вы туда поезжайте… Остановите измену жизни и книге. Доктор Нарин ждет нас, молодых торговцев, присоединившихся к борьбе. Наши паспорта во внутреннем кармане пиджака моего милого друга… А от человека, который приедет нас забрать, должно пахнуть кремом для бритья «ОПА».
Лицо девушки опять покрылось каплями крови. Она крепко держала мертвую руку, целовала ее и плакала. Джанан обняла ее за плечи.
— Я ведь тоже виновата, Ангел, — проговорила девушка. — Я не заслуживаю твоей любви. Я поверила своему любимому, последовала за ним. Я предала книгу. Он умер, не увидев тебя, потому что его вина была сильнее моей. Папа будет очень сердиться, но я так счастлива, что умру у тебя на руках.
Джанан заверила ее, что она не умрет. И все-таки мы верили в ее смерть, так как в фильмах, которые мы смотрели, умиравшие никогда не объявляли о том, что умирают. Джанан в роли Ангела крепко сжимала руки девочки и мертвого парня, совсем как в кино. А потом та умерла, так и не выпустив руку своего возлюбленного.
Джанан приблизилась к телу мертвого юноши, смотревшего на перевернутый мир. Потом просунула руку в разбитое окно и стала что-то искать у него в карманах. Радостно улыбаясь, она вернулась с нашими новыми паспортами в руках.
Как я любил Джанан, ее счастливую улыбку! И два милых треугольничка по краям губ, появлявшихся, когда Джанан смеялась!
Она уже поцеловала меня один раз, и я ее — один раз, и сейчас мне захотелось поцеловаться с ней под дождем, но она мягко отстранилась от меня.
— В нашей новой жизни тебя зовут Али Кара, а меня — Эфсун Кара, — сказала она, читая паспорта. — У нас даже есть свидетельство о браке. И, улыбнувшись, добавила настоятельно и нежно, как наша учительница английского языка: — Господин и госпожа Кара направляются в город Гудул на собрание торговцев.
7
Проехав два города под нескончаемыми летними дождями и три раза пересев на другие автобусы, мы добрались до городка Гудул. Мы вышли из грязного здания автовокзала на узкие улочки и в небе над собой заметили что-то странное: в центре висела рекламная растяжка, зазывавшая детей на летние курсы по изучению Корана. Перед киосками государственной компании по выпуску алкогольных напитков «Текель» и «Спортлото», среди цветных бутылок с ликером, валялись три жирные дохлые крысы и, демонстрируя острые зубы, улыбались прохожим. На дверях аптеки висели фотографии, похожие на записки с фотокарточками, которые прикалывают к одежде покойников на похоронах политических преступников: портреты умерших с датами их жизни. Их лица напомнили Джанан добропорядочных богачей из старых турецких фильмов. Мы вошли в один из магазинчиков и купили хозяйственную сумку из искусственной ткани и нейлоновые рубашки, чтобы придать себе вид молодых и солидных продавцов. Каштановые деревья вдоль улицы, что вела нас к отелю, были посажены удивительно ровными рядами. На вывеске в тени одного из них Джанан прочитала:
