- А что насчет сильных и слабых сторон?
- И те, и другие связаны с водой. И нимфы, и сирены должны
пребывать в довольно тесном контакте с водой, не зависимо от места и времени.
- То есть они могут некоторое время не касаться воды и могут
ненадолго отойти от нее.
Он кивнул.
- Совершенно верно. Говоря о силах, они - регуляторы воды, а
значит, могут ее чувствовать. Они понимают, когда с ней все в порядке, а когда
что-то не так.
- Значит, загрязнение рек сказывается на нимфах?
- Именно. Полагаю, эта болезнь воды остро на них влияет.
Я кивнула.
- Они очень расстроены. А еще они слабеют и близость к воде,
кажется, только все усугубляет.
- Это плохо.
Да, вот только я не знала, как решить проблему.
- Что еще?
- Сиренам также присуща типичная сила речных женщин, - он
многозначительно поднял брови.
- Соблазнять и пленить мужчин? Вот только мне это не грозит,
потому и лечу туда одна.
Сухо кивнув, он задвинул ящик с картами, потом указал на
полку с книгами по искусству.
- Захвати несколько и пролистай. Обрати внимание на
особенности изображенных на картинах женщин. На выражения их лиц, на одежду, на
то, держат ли они оружие.
- Разве можно доверять книгам по искусству?
Библиотекарь фыркнул.
- У всех художников есть натурщицы, Мерит. Если ты водный
дух, то кому явить себя, как не художнику, который тебя увековечит? Только
помни вот о чем.
- О чем?
- Если уйдет слишком много времени на то, чтобы привести
воду в нормальное состояние, возможно, ты не сможешь вернуть нимф на реку.
Его слова заставили напрячься.
Следующие несколько часов я провела, как поступил бы любой
нормальный человек, прячась в библиотеке, чтобы не встречаться с распорядителем.
Я не просто не хотела играть в «оправдай-ка-свое-существование» с Фрэнком, а я
не хотела играть в «оправдай-ка-свое-существование» с человеком, чья работа
составлять список оплошностей Этана.
А мне не хотелось пересекать эту черту - мост между моей
жизнью с Этаном и жизнью без него. Дело не только в эмоциях, а потому, что Этан
принял меня в свой Дом и научил быть Стражем.
Фрэнк, наоборот, был чужаком, помехой. После нашей встречи,
я больше не смогу отрицать, насколько все изменилось в Доме. А я еще не была
готова это признать.
Как и не была готова говорить о событиях ночи, когда погибли
Селина и Этан. Я считала, так Фрэнк, представитель ГС, обязательно упомянет мою
роль в смерти двух Мастеров. Я ожидала дня, когда ГС повесит вину за их смерти
на меня, обвинит меня в случившимся, даже несмотря на то, что Селиной управлял
Тейт, и именно она убила Этана. И вовсе не предвкушала, как буду докладывать
ему о тех событиях.
Поэтому я сидела за столом в идеальном убежище - за
перегородкой, спрятанной за стеллажами в конце ряда, - будучи практически
полностью скрытой от глаз.
Я просматривала книгу с картинками Водных Обителей и делала
заметки об особенностях духов, когда услышала отчетливое, приближавшееся
цоканье каблуков.
Я подняла глаза.
В поле зрения возникла Элен, координатор новичков и куратор
в Доме. Будучи надзирателем, она была одета соответствующе своим обязанностям -
в прямой серый костюм в сочетании с обувью на оптимальном каблуке и
классическими серьгами в форме буквы Х, которые, вероятно, стоят целое
состояние. Поскольку она смерила меня взглядом, видимо была на задании.
- Да? - заговорила я.
- Мистер Кабот готов тебя принять. Пожалуйста, зайди к нему
в кабинет, - не став ждать ответа, она развернулась и пошла обратно к двери.
Черт. Попалась.
Элен из тех людей, которые либо приветливы, либо холодны, и
никогда не знаешь, какими они будут сегодня. В один день она могла заискивать с
вами, чтобы получить новую пару обуви, в другой повести себя так, как будто вы
незнакомы, и она едва признает ваше существование. Она странная, но так как я
не часто с ней контактировала, то не сильно беспокоилась по этому поводу.
Фрэнк же, по-видимому, использовал ее как посыльную.
Упершись лбом в библиотечный стол, я подготавливала себя к
неприятной встрече. Спустя минуту я захлопнула книгу, встала и задвинула стул.
Кивнув на выходе библиотекарю, я направилась к лестнице и на первый этаж в
пристанище Фрэнка.
Зачем я все это делала? Потому что иногда, особенно для
вампиров, неприятностей не избежать. В такие дни, девушке нужно просто
потерпеть.
Почему-то в детстве больше всего мне нравилось играть в
школу. Только я не притворялась учителем или учеником. Я изображала
администратора класса. Наклеивала наклейки ОТЛИЧНАЯ РАБОТА! на ненастоящие
домашние задания. Вписывала имена учеников и отмечала посещаемость в старых
классных журналах. Складывала бумагу в стопки, в том числе корешки билетов и
гостиничных бланков, оставшиеся после деловых поездок отца.
Не знаю, почему я любила бумагу и ручки, маркеры и печати,
всякого рода подручный материал. Когда я выросла, это переросло в пристрастие к
красивым ручкам и блокнотам с мелованной бумагой. Но мою слабость по отношению
к бумаге даже и близко нельзя сравнить с любовью к ней Фрэнка.
Он заполнил кабинет Этана с грудами бумаги. Деревья бы
расплакались при виде этого. Само изобилие бумаги заставляло задумать, уж не
мнил ли Фрэнк, что стопки бумаги являлись источником тайного могущества: будто
то, что он перекладывал бумажки (и укладывал их в аккуратные стопки) - ключ к
царству Кадогана.
Стоя на пороге, я уставилась в гущу белого, когда Фрэнк
махнул мне из-за стола для совещаний, который занимал заднюю половину кабинета.
Его не назовешь непривлекательным, но у него
аристократически угловатые черты лица, будто их заострило рождение в достатке.
Короткие каштановые и заботливо расчесанные волосы. На нем была белая рубашка,
заправленная в брюки цвета хаки. На правом запястье - дорогие золотые часы.
Полагаю, загляни я под стол, то обнаружила бы легкие коричневые кожаные туфли с
кисточками на носах.
- Входи, - сказал Фрэнк. - Присаживайся.
Я сделала как велено, сев на стул напротив него. Он сразу же
перешел к делу.
- Сегодня ты покинула Дом по приказу начальника охраны,
чтобы разобраться, - он сделал паузу, чтобы посмотреть на лист бумаги на столе,
- почему почернело озеро Мичиган?
- Да, - ответила я. Меня беспокоило, что люди автоматически
обвинят сверхъестественное население города.
Он издал неопределенный звук, который дал понять, что он
посчитал мысль смехотворной.
