Чего нельзя сказать обо мне.
- Я не играю в твои игры, Тейт.
Он щелкнул языком.
- Разве ты не поняла, Мерит? Игра уже начались. И я считаю,
сейчас мой ход.
Прохладный осенний воздух и шум гравия под ногами
успокаивали. В комнате было тяжело находиться, а магия Тейта лишала сил. Сделав
несколько глубоких вдохов, я снова попыталась замедлить колотящееся сердце.
Катчер с дедушкой стояли в нескольких метрах от здания и
сразу же направились ко мне, когда я вышла.
- Ты в порядке? спросил дедушка.
Мы дружно остановились примерно в десяти метрах от здания. Я
посмотрела на него. Издали, оно выглядело абсолютно безобидно - всего лишь
маленькое кирпичное здание, в котором когда-то хранили табели и счета-фактуры.
Теперь в нем содержали сверхъестественное существо неизвестного происхождения.
- Я в порядке, - сказала им я. Рада вновь оказаться снаружи.
Там слишком много магии.
- Коварной магии, - пояснил Катчер. Обычно ты чувствуешь ее,
когда становится уже слишком поздно. Узнала ты что-нибудь полезное?
- Нет. Он притворялся скромняшкой. Хотя он, кажется,
действительно верит, что все случившееся той ночью произошло из-за меня.
Их устроил мой ответ. Мы, молча, забрались в гольф-мобиль и
поехали обратно к воротам. Ветер набирал обороты. Я съежилась, не будучи
уверенной, то ли из-за грядущей зимы, то ли я продрогла до костей из-за
состоявшейся встречи.
Оказывается, я уже была на вертолетной площадке, куда
отправил меня дедушка, чтобы полететь на остров к Лорелее.
Мой отец, член Совета по Развитию Чикаго, в течение двух лет
добивался, чтобы в Стритервилле - районе к северу от центра Чикаго,
расположенном вдоль озера - построили вертолетную площадку. Камень преткновения
был в том, что в этой части города слишком много небоскребов, чтобы обеспечить
безопасную подачу вертолета. В течение четырех месяцев новость о строительстве
вертолетной площадки оставалось сенсацией. Политики даже столкнулись с
дилеммой, что безопаснее для сохранения избирателей - запретить или разрешить
строительство. Как часто бывает, когда в деле замешаны деньги, победил СРЧ
Совет по Развитию Чикаго., и вертолетную площадку построили.
Я припарковалась на улице перед зданием стального цвета с
зеркально-глянцевыми окнами, на котором располагалась посадочная площадка и
направилась внутрь. Охранник записал мое имя и отправил к лифту.
Двери открылись на верхнем этаже. На асфальте был гигантский
круг с буквой «Н» в центре. Пилот помахала мне рукой в знак приветствия:
учитывая яростный ветер и шум маленького вертолета, винт которого уже вращался,
она могла общаться только так.
Она поманила меня к двери и жестом показала надеть наушники,
когда я заберусь внутрь. Я кивнула и со всех ног бросилась к двери, вероятно,
пригнувшись ниже, чем необходимо, чтобы избежать винтов, но к чему рисковать?
Когда я пристегнулась и надела наушники, мы оторвались от земли, и город исчез
внизу.
Спустя сорок две шумных минуты, мы достигли острова. Я не
ожидала, что его станет видно еще до приземления, но во время прибоя огни
вертолета высветили обломки судов, которые выбросило на берег острова.
Слава Богу, мы не поплыли сюда на лодке.
Остров сплошь покрыт деревьями, за исключением двух
небольших полянок. На одной было сооружение, вероятно, дом Лорелеи. А другая -
меленький участок у берега. Там мы и приземлились. Пилот выключила винты и
сняла с себя наушники.
- Жутковато здесь, - сказала она, вглядываясь в темноту.
Затем посмотрела на меня. Мне нужно будет улететь через пару часов. Как
думаешь, успеешь за это время решить свои вопросы?
- Очень на это надеюсь, - ответила я и вылезла из вертолета.
Я оглянулась. - Если я не вернусь вовремя, звоните моему дедушке и вызывайте
отряд.
Она засмеялась, подумав, что я пошутила.
К сожалению, я не шутила.
Тропинка уходила в лес, и я не могла не вспомнить о Дороти,
Красной Шапочке и обо всех других, которые пошли по тропинке и в итоге
нарвались на приключения. Но у пилота был график, а, значит, мне нужно было
приступать к осуществлению задуманного.
Шаг за шагом я шла по тропинке, пока поляна не скрылась из
виду позади меня. Лес кишел звуками. Все животные, которые еще не ушли в зимнюю
спячку, шныряли в зарослях, а на землю сквозь крону деревьев падал лунный свет,
образовывая узор.
Напомнив себе, что я вампир, обладательница обостренных
чувств хищника, я положилась на свои ощущения. Зрение мгновенно обострилось. Я
почувствовала запах влажной почвы и слабый мускусный запах животных, бродивших
среди деревьев. Спереди шел едкий дым и доносился зеленоватый запах смолы.
Видимо из дома Лорелеи. Наверное, кто-то колол дрова.
Пока люди пребывали в бессознательном состоянии, весь мир
менялся: ночь таила в себе многое из того, что большинство людей редко видели
или о чем задумывались. Я задалась вопросом, сильно ли они испугаются, когда
узнают, сколько всего происходит, пока они спят.
Я шла чуть меньше десяти минут. Тропа плавно уходила в гору,
и я вышла на плоскогорье, с которого, в течение дня, вероятно, открывался
чудесный вид на озеро. Хорошо, что мой отец не знал об этом месте. Иначе он бы
снес дом Лорелеи, чтобы отгрохать роскошный летний коттедж.
Дом светился. Низкий, из деревянных досок и с красивыми
стеклами. Дом простирался настолько низко в земле, будто он прямо из нее вырос
и может слиться с ней вновь, если вы отвернетесь достаточно надолго.
Утрамбованная земляная дорожка сквозь траву вела к гигантской деревянной двери,
которая, по всей видимости, служила парадным входом.
С минуту я стояла на краю леса, размышляя над иронией.
Несколько минут назад я боялась зайти в лес, а теперь мне было страшно его
покидать. То, что я по идее была невосприимчива к зову сирены, вовсе не
успокаивало. Я видела корабли вдоль берега. А что же случилось с их капитанами?
Пока я выжидала в тишине, впервые раздалось пение. Оно
звучало как тихая панихида, которую пела женщина с идеальным слухом и
чувственным голосом.
Сирена.
Закрыв глаза, я на минуту замерла. . . но ничего не
произошло. Я не ощутила принуждения следовать за ней, или провести на ее
острове остаток своей бессмертной жизни. Все было хорошо за исключением,
легкого головокружения из-за относительной нехватки крови - да уж, Фрэнк выбрал
отвратительный момент для своих правил.
Переведя дыхание, я направилась к двери и постучалась.
Спустя секунду дверь открыла крупная женщина лет пятидесяти
или шестидесяти. Ее глаза сузились.
- Чего тебе?
Разумеется, эта женщина в футболке и обрезанных лосинах с
метелкой из перьев в руке, не была озерной сиреной. Пение доносилось из глубины
дома, поэтому она точно не была сиреной.
