– Идите, генерал, – наконец позволил сибирский президент. – Постарайтесь отдохнуть и расслабиться.
Золотых молча поднялся и, не прощаясь, вышел.
– Однако, – заметил президент-балтиец.
– А мне кажется, он во многом прав, – сказал представитель Европейского Союза. – Зря мы тянем время. Террор есть террор, с ним нужно бороться навязывая решения, а не идя на поводу у террористов.
Россиянин покачал головой:
– Но и соваться очертя голову в неизвестность тоже не выход. Что там с обменом? Пленного волка доставили?
– Да, он уже в Хиве. Под должной охраной, разумеется, – подсказал один из бесчисленных референтов, людей, знающих абсолютно все и обладающих непостижимым даром оставаться невидимыми и неслышимыми до тех пор, пока в них не возникает нужда.
– Кстати, Туран уже сосредоточил на границе с Туркменией изрядные силы. Их пресс-атташе висит на моей приоритетной линии связи круглые сутки и не переставая…
– Мой бы тоже сидел, – перебил балтийца европеец. – Итак, господа! Боюсь, что время для принятия решения действительно настало, и генерал Золотых во многом прав. Конечно, он облек свои мысли в несколько э-э-э… рискованную форму, но его тоже можно понять. Это настоящий, я не побоюсь давно забытого слова, солдат. Грубоватый и прямой, но готовый умереть, если так будет нужно во имя победы. Я поздравляю вас, Леонид Онуфриевич, у вас нашелся прекрасный руководитель для столь неожиданной операции.
– Спасибо, – вздохнул сибиряк. – Но обмен… Золотых говорил, что Варга взял нескольких агентов, которые прекрасно могли бы проконсультировать относительно текущей обстановки. В том числе, агента, который отследил Варгу и Ханмуратова в Ашгабате.
– А так ли много эти агенты могут рассказать? – усомнился россиянин. – Сомневаюсь, что им позволено было разгуливать на свободе и глазеть по сторонам. Их взяли в ночь переворота, так же как и… – он поморщился, – наших.
– Да и волка терять не хотелось бы… – добавил сибиряк.
– Ну, в случае успеха волки у нас еще будут, а в случае поражения… Понадобится ли нам пленный волк?
– Итак, начинаем? Пока Туран нас не опередил? Есть возражения? Нет? Тогда предлагаю назначить Варге время до, скажем, двадцати часов на обмен, и если он продолжит тянуть волыну… дать «добро» генералу Золотых, который прямо таки рвется с поводка?
– Я – за, – поспешно сообщил балтиец, который, вероятно, не очень надеялся угодить на совет большой тройки.
– Я тоже, – сказал европеец.
– Не возражаю, – буркнул россиянин.
– Понятно. Поздравляю, господа, в отпущенные генералом Золотых два часа мы уложились…
Президенты сдержанно посмеялись. Референты вежливо поулыбались.
– Кстати, может быть его обрадовать, вот так вот, сразу? – предложил европеец.
– Махолет генерала Золотых только что вылетел к полевому штабу, – не замедлил подсказать безотказный референт.
– Так обеспечьте связь, черт возьми! – фыркнул европеец и поглядел на хозяина референта, президента Сибири, укоризненно. Референт уже колдовал у телефона на дальнем конце стола.
– Кстати, – заметил россиянин. – Прилетел узбекский глава. Банкет затевает. Посетим?
Президенты переглянулись.
– Неудобно как-то… В такое-то время… – европеец зябко повел плечами в дорогом сером костюме. – Если честно, мне будет совестно после этого глядеть в глаза тому же генералу Золотых.
– Знаете что? – подсказал умный балтиец. – Предложите банкет перенести. Операция завершится – заодно и отметим.
– Или не отметим, – мрачно дополнил россиянин. – Если продернут нас как в прошлый раз.
– Генерал на связи! – доложил референт, опуская телефон на столешницу перед сибиряком.
Тот взял трубку и сразу же, рефлекторно, сделал официально лицо.
– Константин Семенович? Могу вас обрадовать. Если сегодня до двадцати часов Варга не согласует время обмена пленными, можете считать, что у вас развязаны руки. Естественно, вам будут сообщать все важные новости.
Пауза.
– Ну… А за что нас благодарить-то? Все, действуйте.
– Ершистый генерал, – заметил россиянин с неудовольствием, и не удержался, похвастался: – У меня таких нет.
– Правильно, – хмыкнул сибиряк, – потому что ты таких генералов сразу делаешь полковниками.
– Так он и был полковником еще в Алзамае…
– Вот скажи, Леонид Онуфриевич, – поинтересовался россиянин. – Если раздавит и волков, и Варгу, ты ему еще одну звезду дашь?
– Да я ему маршальский лист дам! – воскликнул сибиряк, причем, вполне искренне.
– Ну и зря, – констатировал россиянин. – Я бы упек на пенсию.
– Вот в этом ты весь, – сибиряк покачал головой. – Весь с потрохами.
* * *
В эту субботу мать кавказеныша-Кейла затеялась убирать необычайно поздно, только после обеда, когда муж отправился с сыном в ашгабатский городок-сказку.
Злополучная записка на пластике была выметена из-под дивана и замечена.
Женщина даже прочитала ее. Но значения почему-то не придала, решив, что с этим должен разбираться муж.
Лист пластика вновь лег на стол, что стоял вплотную к дивану. На этот раз лег в развернутом виде.
* * *
«Знак, – думал Арчи. – Если мое послание дошло, мне обязательно подадут какой-нибудь знак. Но какой? Шальной самолет помашет крылышками, проносясь над «Чирс»? Вставят пару с виду невинных слов в телепередаче? Так я не смотрю ти-ви. На что обращать внимание?»
Арчи думал, прикидывал, и не находил ответа.
Даже купание было не в радость.
Последние два дня Арчи откровенно бездельничал. Расмус не потревожил его ни разу; Ядвига всю пятницу безвылазно околачивалась на Хендываре, и Арчи был предоставлен самому себе. Он шатался по территории «Чирс», сопровождаемый угрюмыми взглядами внешней охраны. Взглядами – и только, поскольку никто не отваживался сказать ему хоть слово. Но с другой стороны Арчи сознательно не совался к самому периметру, зная, что охране это заведомо не по нраву. И к боксам не лез, где имелась своя охрана. Пруд, туевая роща, плац, дорожка перед жилыми корпусами – вот и все доступное пространство. Ну, кусок антенного поля еще, свободный от селектоидов, тот, что прилегал почти к самой роще.
База эти дни жила переменным ритмом: то вдруг приезжали откуда-то грузовые экипажи под кунгами, и у лабораторий их не то разгружали, не то наоборот, загружали. То вдруг все затихало, и кроме охранников живой души вне зданий не оставалось. То вдруг, словно муравьи из нор, откуда-то выныривало человек тридцать из обслуги, открывали зевы служебные боксы за главным корпусом, местные экипажи, включая джипы, начинали маневрировать на дорожках, а потом уносились куда-то в сторону Верхнего Багира. И вновь все затихало. Потом экипажи возвращались, и все повторялось в обратном порядке. Суета, закрывание боксов, обслуга рассасывается – и «Чирс» опять кажется вымершей.
