– С добрым утром, Лиза!
– Привет, Леня, ты зачем цветы принес?
– Вам не понравились розы? Потому что желтые, да?
– Да что ты, очень понравились, только это ни к чему,
Леня! Я тебе в матери гожусь!
– Нет, не годитесь! На мать не смотрят такими глазами…
Лиза с любопытством глянула на него. В глазах читалось столь
явное вожделение, что она смутилась.
– Ладно, мне пора… и кончай ты эту бодягу, парень!
Найди себе девушку под стать…
Он рассмеялся:
– Мне под стать только вы! А почему вы в таком виде
едете на работу?
– У нас ремонт! Впрочем, тебя это не касается. Пока,
Леня, и не надо больше цветов!
Лиза села в машину и быстро уехала. Выехав на Садовое
кольцо, она опомнилась:
– Привет, «Феля», я даже поздороваться забыла из-за
этого… огольца… Знаешь, он так на меня смотрел… Мне даже неловко стало…
Елена Арнольдовна жила на Профсоюзной улице, в элитном доме,
который Лиза сразу нашла. На часах было без трех минут десять. И ровно через
три минуты из подъезда вышла женщина.
Черт побери, подумала Лиза, сколько в Москве красавиц!
Женщина и вправду была хороша, но совершенно в другом стиле, нежели Беата.
Черноволосая, с бархатными черными глазами, смуглой кожей и, казалось, совсем
без косметики. К тому же она была безупречно элегантна.
– Доброе утро, вы Лиза?
– Здравствуйте.
– Ну что ж, рада знакомству. Сейчас поедем на Бойцовую
улицу, знаете такую?
– Кажется, это в Сокольниках?
– Именно!
Лиза вспомнила, что в детстве часто ездила с бабушкой на эту
самую Бойцовую улицу, где был большой магазин тканей. Там они покупали отрезы на
платье, на пальто или костюм сначала для бабушки, а потом уж и для Лизы. У
бабушки была школьная подруга – Елена Григорьевна, потрясающая портниха, очень
дорогая по меркам тех лет, но Лизе она шила за полцены. А бабушке за полную. И
Ксения Леонтьевна считала, что это справедливо, ведь у Лели это единственный
заработок. Лиза как сейчас во всех деталях помнила своей первый костюм, сшитый
к ее тринадцатилетию, из тонкой бледно-зеленой шерсти – узкая юбочка и
свободный жакетик на подкладке из светло-серого жоржета в белую ромашку, такая
же блузка и еще шарфик. Какой взрослой, красивой и элегантной она тогда себя
почувствовала! И все девчонки ей завидовали. Кроме Наташки Самохваловой, у
которой родители работали за границей и ей все покупали в «Березке» на бесполосные
сертификаты… Однажды на чьем-то дне рождения, когда все восхищались Лизиным
костюмом, Наташка презрительно фыркнула:
– Ерунда, нефирменная вещь! Но Адка дала ей отлуп:
– Да твои фирменные шмотки из «Березки» – дешевый
стандарт, чтоб ты знала! Даже самую дорогую шмотку из «Березы» ты обязательно
встретишь в любом театре! А Лизин костюм – единственный!
Наташка была посрамлена, а Лиза еще больше полюбила Адку и
свой бледно-зеленый костюмчик. Он потом долго висел в шкафу. А после смерти
Саши она так похудела, что снова влезла в него и сносила до дыр в первые годы
перестройки. Вот сколько воспоминаний вызвало название улицы…
Пассажирка между тем молчала. Лиза искоса на нее взглянула.
Ну до чего хороша! Вот только духи у нее слишком резкие. И вообще, с ней как-то
неуютно…
– Лиза, давайте остановимся у какого-нибудь
супермаркета, мне нужно купить продукты.
Из магазина она вышла нагруженная пакетами:
– Ну все, поехали на Бойцовую.
Интересно, там есть еще Дом ткани? Но узнать это ей не
удалось. Они подъехали к дому в другом конце улицы.
– Подождите меня самое большее десять минут! –
бросила красавица.
И действительно, ровно через десять минут она торопливо
вышла из подъезда.
– Так, а теперь на Солянку!
Они ездили до трех часов, побывали в разных концах Москвы,
правда, больше получаса Лизе нигде ждать не пришлось, но за это время
пассажирка не сказала ни одного слова. Только называла улицу и номер дома. Лиза
тоже с разговорами не лезла. Интересно, кто она такая, думала Лиза, деловая
женщина? Но до чего все-таки неприятная особа…
– Так, а теперь на Шаболовку.
На Шаболовке она распорядилась остановиться у двери, над
которой красовалась вывеска «Стоматология».
– Я пробуду там не меньше часа, вы пока пообедайте, вы
мне еще понадобитесь!
Каждый раз, когда красавица выходила из машины, Лиза
открывала окна, чтобы выветрился запах ее духов.
Чтоб ты там корчилась от боли, в сердцах пожелала Лиза. Что
за противная, высокомерная баба! От нее веет могильным холодом, несмотря на
знойную внешность. Интересно, мужикам такие нравятся? Наверняка.
Зазвонил мобильник.
– Лиза? – узнала она голос Инны. – Ты что
делаешь?
– Работаю!
– Возишь кого-нибудь?
– Именно! А что?
– Приезжай ко мне обедать, а? Я опять наготовила…
– Я бы с удовольствием, но у меня клиентка на целый
день.
– До вечера, что ли? Тогда приезжай ужинать… Хочешь, я
Ксении Леонтьевне позвоню?
– Не надо, я сама, только я ведь не знаю, когда
освобожусь. Но я тебе в любом случае позвоню!
– Правда, приезжай! Я тебя кое с кем познакомлю.
Лиза решила купить какой-нибудь пирожок. Если ехать к Инне,
то особенно наедаться не стоит. Интересно, с кем это ока собирается меня
знакомить? Наверняка не с мужиком, в ее голосе не было ни таинственности, ни
игривости. Может, с работодателем? Лиза купила два слоеных пирожка с итальянским
названием «фаготтини». Один с капустой, а второй с яблоками. Пирожки были
вкусные и горяченькие. Она вернулась к «Стоматологии». От одной только вывески
у нее ломило зубы. Хотя за всю жизнь она поставила всего одну пломбу. И один
раз ей нарастили кусочек зуба, сломанного в результате семейной разборки с ее
вторым мужем Димой. Ему тогда, правда, тоже досталось… – со злорадством
вспомнила Лиза. Я избила его веником… А потом послала ко всем чертям… Нельзя
жить с мужчиной, который распускает руки. Господи, сколько всего я сегодня
вспомнила… даже Димку…
Но вот из дверей «Стоматологии» вышла Елена Арнольдовна. Вид
у нее был уже не столь безукоризненный.
– На площадь Восстания. Как она сейчас называется, не
помню.
– Кудринская! – сказала Лиза, и это было, кажется,
первое произнесенное ею слово в обществе этой дамы.
– Ах да, Кудринская… Мне нужно к высотному зданию.
Около высотки она бросила:
– Я на десять минут!
