– Елизавета Федоровна, вы меня не ждите! – заявил
он у здания суда. – Я либо приеду на такси, либо позвоню вам. Неизвестно,
сколько я тут пробуду.
– У вас процесс? – осведомилась Лиза. – Да!
– Важный?
– Более или менее.
– Ох, извините, вечно я задаю дурацкие вопросы.
– Вы еще не задали ни одного дурацкого вопроса, –
улыбнулся Сметанин. – Если будут звонить клиенты, на пять можете
назначить.
– А если будет два клиента?
– Тогда на пять и на семь. Трех точно не будет! –
предупредил он ее вопрос. – А может и ни одного не быть. И обязательно
заезжайте к Гоче. Он вам даст пакет с едой. Поешьте сами и мне что-нибудь
оставьте. И не вздумайте с ним расплачиваться! Я сам плачу в конце месяца!
Через час офис совершенно преобразился. Лиза захватила из
дому еще две красивые пепельницы, два дымчатых стакана, в которые поставила
ландыши, купленные по дороге у станции метро. Один букет на стол боссу, второй
себе.
– Ну вот, совсем другое дело! – с удовлетворением
заметила Лиза, любуясь делом своих рук.
В этот момент в дверь позвонили.
– Кто там? – спросила Лиза.
– Клиентка к господину Сметанину!
Лиза открыла. На пороге стояла… Елена Арнольдовна в
потрясающем алом костюме, совершенно ослепительная.
– Здравствуйте, – ошарашенно пробормотала Лиза. Но
дама, похоже, ее не узнала.
– А господина Сметанина нет?
– Нет. Он в суде.
– Вы и есть его новая помощница? Господи, неужто она
его жена? – с ужасом подумала Лиза.
– Временная помощница.
– О, я смотрю, тут стало попригляднее. Даже и ландыши
стоят на столе у шефа. Ваших рук дело? Не советую!
– Что?
– Тратиться на цветочки. Он таких вещей не ценит! Вы уж
небось втюрились по уши? Но вам тут ничего не светит, – неприятно
усмехнулась красавица.
– Вы извините, но что передать Алексею
Григорьевичу? – Лиза не хотела напоминать противной бабе об их знакомстве.
Впрочем, знакомством это никак нельзя назвать.
– Не надо ничего говорить. Я просто проходила мимо, и
мне стало любопытно, какую это помощницу нанял господин адвокат. Что ж, я
вполне удовлетворена. А кстати, его жена в курсе, что вы тут цветочками
балуетесь?
У Лизы камень с души свалился. Значит, это не жена!
– Извините, я не в курсе, ввел ли господин Сметанин
свою жену в курс дела! – довольно ядовито заметила Лиза.
– О, у вас, я смотрю, язычок подвешен… В этот момент
зазвонил телефон.
– Адвокатская контора «Сметанин и сын»!
– А Волика можно?
– Волик болен. Я вместо него. – Извините! –
Девушка на другом конце провода повесила трубку.
Пока происходил этот короткий разговор, Елена Арнольдовна
вертела в руках изящную пепельницу, привезенную когда-то из Эстонии.
– Ваша?
– Это имеет значение?
Дама смерила Лизу презрительным взглядом:
– Пожалуй, в данном случае нет. Всего наилучшего!
И она ушла, надменно раздувая ноздри.
Интересно, что она хотела сказать? У тебя такая рожа, что ты
никакой опасности не представляешь? Так, что ли? И кто, собственно, она ему?
Любовница? Похоже на то… Куда я лезу? Жена красавица, любовница просто
ослепительная, хоть и стерва… А кстати, к кому это она ездила в Грохольский?
Голову дам на отсечение, что к любовнику. Но не к Сметанину? Он живет в другом
месте. Или там у них любовное гнездышко в чужой квартире? Фу, гадость… И как он
может с такой? Хотя кто сказал, что там был именно он? У нее может быть целая
рота любовников. И если это был не Сметанин, то милейшая Елена Арнольдовна
ошибается, полагая, что я не представляю для нее опасности. Еще какую… Хотя не
стану же я доносить на нее. Ни при каких обстоятельствах так не унижусь. Лучше
язык себе откушу! Но мое дело, пожалуй, безнадежно… Хотя если вокруг одни
сплошные красавицы, то его от них может и затошнить в какой-то момент. В голову
лезли какие-то литературные ассоциации. Вспомнился любимый рассказ О. Генри
«Третий ингредиент», где управляющему универсального магазина некрасивая Хетти
Пеппер показалась островком спасения в бурном море приторной красоты. А еще
вспомнился бабушкин старый анекдот: мадам Коти спрятала своего любовника в
шкафу, полном образцов парфюмерной продукции фирмы Коти. Бедняга до
полуобморока надышался восхитительными ароматами и, когда его выпустили на
волю, простонал: «Дайте хоть кусочек говна!» Вот я тоже в этом своем обличье
стану вожделенным кусочком говна для господина Сметанина, не без горечи
подумала Лиза. Он оценит мой интеллект, мою душу, мой ангельский характер и
подумает: она такая милая, добрая, умная, жаль только, совсем неинтересная… А
тут я появлюсь при полном параде, и от неожиданности он обалдеет. И влюбится
смертельно! Я, конечно, далеко не красавица, но во мне есть изюминка, есть
частичка черта и… как там еще называется женская привлекательность… Господи,
как хорошо, что меня уволили с телевидения и у меня появилось время вспомнить,
что я женщина, а не только программный директор, с которого все с ножом к горлу
требуют контент! Когда говоришь с нормальными людьми, они вздрагивают и
испуганно вопрошают: что такое контент? А я объясняю – программный продукт. И
то и другое не имеет отношения к нормальному русскому языку… Программный
продукт… Какая мерзость!
Опять зазвонил телефон. На сей раз это был босс.
– Елизавета Федоровна, через часок приезжайте к суду.
– Есть, шеф!
Сообщать о визите Елены Арнольдовны Лиза не стала. Зачем?
Это же не деловой визит, а вполне праздное любопытство ревнивой любовницы. То
есть сугубо частное дело господина Сметанина. А какое мне дело до его частных
дел, ведь правда? Фу, сколько повторов в одной фразе, проснулась в ней внучка
известной переводчицы. И она ничего не сказала шефу.
Вечером, выйдя из лифта, Лиза сразу услышала громкие
стенания за своей дверью. Бедняжка Псюша!
Но когда она открыла дверь, взгляду ее предстала столь
поразительная картина, что все ласковые слова застряли в горле. На полу
прихожей валялись клочья толстого джутового коврика, телефон лежал на полу и
провод был перекушен, а главное – у любимого бабушкиного столика карельской
березы была перегрызена ножка, и он завалился набок. А виновница этого кошмара,
очевидно понимая, сколь тяжкое преступление она совершила, не бросилась к Лизе,
а забилась в угол, таращила свои невозможные скорбные глаза и дрожала, словно в
ожидании кары, и из-под нее вытекала лужа.
– Да, дела! – только и смогла сказать Лиза Кот, в
изнеможении опускаясь на банкетку. Хорошо еще, банкетка цела. – Псюха, ты
что же натворила?
