За завтраком я говорю отцу, что хочу поехать в Соединенные Штаты.
— Так будет лучше, — соглашается он. — Я всегда хотел, чтобы ты поехал туда и стал инженером-строителем. Да, инженером-строителем, а потом ты вернешься и построишь автомагистраль европейского типа от Тегерана до Ношахра!
— Я хочу стать режиссером, папа, — говорю я, глядя ему в глаза.
Некоторое время он пристально смотрит на меня.
— Ну, быть может, тебе удастся заниматься в колледже по двум профилирующим дисциплинам, — отвечает он, вдохновленный моим согласием ехать за границу.
Мама воспринимает эту новость по-другому. Она не пытается отговорить меня, но лицо ее принимает задумчивый и озабоченный вид. Она бесцельно бродит вокруг, вытирая пыль с полок, рамок фотографий, экрана телевизора, дедушкиных часов и всего остального, что есть в комнате. Потом опять принимается за полки.
— Ты их только что вытирала, — замечает отец.
Она молча смотрит на него и переходит к рамкам.
Новость о моем отъезде проносится по округе, как вода через шлюзные ворота. Теперь все в переулке знают, что я собираюсь уехать в Соединенные Штаты. Взрослые желают мне удачи и говорят, что тоже хотели бы поехать. Почти у каждого есть друг или родственник, который постоянно живет там или побывал однажды.
— США — классное место, — замечает один сосед. — Мой кузен только что вернулся из Вашингтона, там власти установили под улицами трубы с горячей водой, чтобы дороги не замерзали суровыми зимами.
Другой сосед изумленно вздыхает.
— До чего умно, до чего умно, — повторяет он с мечтательным выражением лица.
Третий сосед соглашается, что в техническом отношении американцы более развиты, чем мы, но только не в культурном. Он утверждает, что детей там вышвыривают из дома, едва им исполняется восемнадцать. Еще он добавляет, что наиболее жалостливые родители пусть и не выгоняют детей из дома, но просят их оплачивать свое проживание и питание. Слушатели вздыхают и качают головами.
— Вот почему в Штатах так высок уровень преступности, — заявляет сосед. — Если человек живет сам по себе, без опеки родителей, вдали от тепла и защиты родного дома, он, разумеется, более склонен к совершению преступления!
— Угу, они называют это самостоятельностью, — говорит другой. — Они с малых лет приучают детей к самостоятельности.
— Никакая это не самостоятельность, а чушь собачья!
— Хотел бы я, чтобы родители поскорей вышвырнули меня из дома, — говорит Ахмед.
Мы с Ираджем фыркаем.
Дни проходят быстро. Семья Ахмеда постепенно свыкается с трагической потерей бабушки. Они медленно возвращаются к рутинной жизни. В доме Зари не происходит ничего нового: ее отец каждое утро уходит на работу, а вечером возвращается к жене. Она, похоже, решила провести остаток жизни, не выходя из дома Кейван, обреченный на одинокое детство в стороне от других детей с нашей улицы, бегает во дворе. Я слышу, как он смеется, играя в мяч с Переодетым Ангелом — в точности как с сестрой.
Мой отец с господином Мехрбаном и господином Касрави организуют мою эмиграцию в Соединенные Штаты. Как обещано, привлечены знакомые из паспортной службы, и теперь у меня есть паспорт. Следующий шаг — получить студенческую визу в американском посольстве, для этого необходима форма I-20, письмо о приеме из аккредитованного университета или колледжа в США. Здесь решающую роль играет господин Мехрбан. Его товарищи, уехавшие в ссылку в США, достанут для меня форму I-20 из колледжа в Лос-Анджелесе. Господин Касрави знаком с людьми из Министерства образования, они помогут получить сертификат об окончании средней школы и обеспечат высокие баллы за тест по английскому, чтобы мой запрос на студенческую визу удовлетворили.
Я переживаю из-за фальшивого сертификата, а господин Касрави пытается меня успокоить. Я боюсь, если власти узнают об этом, мне могут навсегда запретить посещать колледж.
— Понимаешь, в нашей стране гору можно сдвинуть с места, если знаком с нужными людьми, — да, можно, — говорит господин Касрави.
— А почему бы и нет? — добавляет господин Мехрбан. — Когда тебя нечестным путем вычеркивают из жизни, ты тоже мошенничаешь, чтобы расквитаться. Вот как обстоят дела в странах, подобных нашей. Тебе не дали окончить школу, поэтому, чтобы наверстать упущенное время, мы делаем фальшивый сертификат.
Мне не по себе от этой уловки, но я не сворачиваю с выбранного пути. Я более чем когда-либо хочу уехать из Ирана. Я не смогу ходить в школу без Ахмеда и Ираджа и не смогу остаться в нашем переулке после переезда родителей Зари в Бендер-Аббас.
Ахмед с Фахимех счастливы, что во мне возродилась надежда, но им грустно оттого, что я уезжаю. И хотя я вижу это по их глазам, они ни за что не стали бы меня отговаривать.
— Ты ненадолго уедешь, выучишься в лучшем университете Штатов и вернешься домой образованным человеком, — с улыбкой произносит Ахмед.
— Да, и мы начнем прямо с того места, где остановились, — горячо соглашается Фахимех. — Все будет так, словно ты и не уезжал — разве только к тому времени станешь дядей.
Моя мама отнюдь не в восторге.
— Он совсем не говорит по-английски, — беспокоится она. — Как он сможет сориентироваться в аэропорту, когда сядет его самолет? Как он купит еду? Как узнает, что поесть и на каком транспорте перемещаться?
— Да ладно тебе, — говорит отец. — Ты его недооцениваешь. Тысячи молодых людей каждый год совершают это путешествие. Он, пожалуй, приспособлен к жизни лучше, чем все они, вместе взятые. Он самый неунывающий парень из тех, кого я знаю.
— О да, — соглашается господин Касрави. — Он очень умный парнишка — правда самый умный из моих знакомых.
Я с улыбкой смотрю на господина Касрави — я ценю его комплименты. Госпожа Мехрбан пытается утешить мою мать, говорит ей, что она не успеет и глазом моргнуть, как я окончу колледж и вернусь домой с грандиозными планами на будущее.
— По крайней мере, ты знаешь, что он едет в хорошее место. А если, упаси господи, он попал бы в тюрьму?
Все три женщины немедленно прикусывают кожу между большим и указательным пальцами.
— Образованный парень вроде него? Господи, подумай только! Да девчонки будут пачками вешаться ему на шею! — подмигивая мне, говорит господин Мехрбан.
— Нет, нет и нет! — вставляет госпожа Касрави. — Ему предначертано жениться на моей Шабнам.
Все смеются, в том числе и моя мать. Я вспоминаю Зари и чувствую ком в горле.
Все улажено. Через месяц я должен уехать. Отец с сияющим лицом показывает мне билет на самолет.
— Ты прилетишь в Лос-Анджелес, и тебя встретят родственники дяди Мехрбана, — говорит он. — Они помогут найти жилье и поступить в Университет Южной Калифорнии. Справишься с этим?
Неожиданный вопрос — неужели отец засомневался, смогу ли я жить один в США, вопреки тому, что говорил матери?
