— Как почти у всех, — пожала плечами Афродита. — Итак, возвращаемся к разведке!
— Ладно. Хорошо. Что от меня требуется?
— Найти Эрин. И Далласа. Если я права — чтобы ты знала, это почти всегда так — ты обнаружишь их вместе.
— И это будет плохо, да?
— У тебя с головой не в порядке?
— Даже не собираюсь на такое отвечать! — буркнула Шайлин.
— Отлично. У нас нет времени шарады разгадывать. Рассвет через пару часов. Автобус уедет на Вокзал, а Калона умчится в мерзкое логово Неферет.
— Да, то, что Калона ждет рассвета, чтобы солнце ослабило Неферет, пытаясь открыто не показать, что он ждет именно по этой причине, похоже, не сработает, — произнесла Шайлин, глядя в небо.
— О чем ты, черт возьми, толкуешь?
— Грозовые тучи, — Шайлин указала на небо. — Густые. Мне очень хочется, чтобы они рассеялись. Они закроют солнце и помешают ему ослабить Неферет. И кто из нас тупица?
— Эй, не называй меня тупицей! — предупредила Афродита.
— Тогда и ты не обзывайся! — парировала Шайлин.
— Я подумаю. Возвращаясь на исходную — пока мы не уехали на Вокзал, а Калона не улетел, я хочу, чтобы ты проверила цвета Далласа и Эрин. Любая дополнительная информация об Эрин, особенно о том, является ли она подлой предательницей и шлюхой, — это я просто перефразирую Шони — пойдет нам на пользу. У меня есть о них некое предчувствие, и оно не сулит ничего доброго.
— Звучит неплохо, но я даже не представляю, где они могут быть. А ты? У тебя есть такой дар? — спросила Шайлин.
— Богиня, у тебя и впрямь с головой нелады! Нет, у меня нет встроенного компаса! Но в моей голове есть мозг, и он мне говорит, что если Эрин с Далласом занимаются непотребствами, то имеет смысл начать поиски с комнаты Эрин — той, которую она больше не делит с Шони.
— О! Да! В этом есть смысл! — Шайлин заколебалась. — Но я не знаю, в какой комнате она живет…
— Третий этаж, номер тридцать шесть. Когда у Эрин с Шони был один мозг на двоих, они утверждали, что это их размер одежды, а я настаивала, что это их общий коэффициент интеллекта!
— Ну конечно! — съязвила Шайлин.
— Вот видишь, ты меня понимаешь! — с притворным энтузиазмом отозвалась Афродита. — Встретимся у автобуса. И поскорее там! — Афродита пошла прочь, но остановилась и добавила: — Пожалуйста.
Шайлин ошеломленно вытаращилась на нее.
Афродита закатила глаза и открыла рот, очевидно, собираясь сказать что-то гадкое, но замерла, одарила долгим взглядом небо, посмотрела на Шайлин и добавила:
— Похоже, твое желание сбывается. Тучи рассеиваются. — И, тряхнув волосами, удалилась.
Шайлин покачала головой.
— Совсем чокнутая, — пробормотала она себе под нос, шагая в сторону общежития для девочек. — Никс, я не очень хорошо тебя знаю, и не хочу показаться грубой или богохульницей, но избрать Афродиту Пророчицей? С какой стати? Зачем?
— Никто этого не знает, и, думаю, даже сама Афродита не в курсе!
От неожиданности Шайлин подскочила, и Эрик Найт тут же вышел из тени соседнего дерева.
— Эрик! Что ты здесь делаешь? — Шайлин поднесла руку к шее. Ей захотелось, чтобы он увидел, как быстро бьется жилка на горле, и не только потому, что он ее напугал.
Первое мнение каждого об Эрике всегда было одинаковым — его совершенная красота, рост и обаяние били в цель и отвлекали от сути. Но когда Шайлин считала его цвета, они не показались ей такими привлекательными. Шайлин решила, что Эрик похож на роскошную расписную посуду, в которую хочется положить салат или другую еду, чтобы подать на стол, но если эту емкость перевернуть, то на донышке будет наклейка «ВНИМАНИЕ! НЕ ДЛЯ ПРОДУКТОВ ПИТАНИЯ!».
— Прости, не хотел тебя напугать. Я тут просто время тяну, — его улыбка светилась как триллионоваттная лампочка.
Шайлин понимала, почему в Эрика влюблены почти сто процентов девочек-недолеток. К ее несчастью, сама она видела больше и глубже ослепительного фасада.
— Я не испугалась. Увидимся!
— Эй! — Эрик всего на долю секунды коснулся ее руки, когда Шайлин проходила мимо. — Я думал, мы друзья!
Шайлин остановилась и внимательно посмотрела на него. Когда Эрик ее Пометил, его основным цветом был нерешительный оттенок цвета разваренного горошка, перекрывавший яркие вспышки чего-то, возможно, золотого, напоминавшего солнечные лучи, но столь мимолетные, что Шайлин не могла утверждать это на сто процентов. Точно она могла сказать лишь то, что Эрик неуверенный и нерешительный.
Последние несколько дней она не обращала внимание на его цвета, и теперь, сосредоточившись, удивилась тому, что, хотя зеленый цвет не исчез, он стал ярче и больше не напоминал разваренный горошек. Скорее, это был цвет бирюзы или морской волны. И вокруг этого зелено-синего оттенка серая нерешительность отступила, обнажив густой светло-коричневый цвет, похожий на песок прекрасного девственного пляжа.
Чувствуя, будто ее затягивает в глубокий омут, Шайлин попыталась сдержать волнение и буркнула:
— Да, друзья, но это все!
— А я тебя ни о чем больше не просил, ведь так?
Шайлин посмотрела в его глаза: яркие, голубые, и постоянно косящие на ее грудь. Конечно, Шайлин не хотела уподобляться Афродите и отпускать нечто язвительное, вроде «И ежу понятно, что тебе не просто дружба нужна!», и поэтому просто ответила:
— Нет, больше ни о чем!
Он снова улыбнулся:
— Значит, друзья?
Было сложно не улыбнуться в ответ, да и, если честно, не было причин этого не делать. Шайлин улыбнулась и кивнула:
— Ага, друзья!
— Чудесно! Что, если я провожу тебя туда, куда ты идешь? С тобой я могу тянуть время не хуже, чем в одиночестве.
— А что тебя заставляет это делать? — уклонилась Шайлин от вопроса о своей цели и просто извилистым путем направилась в сторону общежития. Не спеша.
— Учебный план, — со вздохом признался Эрик. — Ненавижу их писать! Знаешь, я совсем не собирался становиться преподавателем!
— Все это знают. Тебе было предназначено свыше стать кинозвездой, — быстро ответила Шайлин. Она не хотела, чтобы это прозвучало язвительно или насмешливо, но, судя по отразившейся в глазах Эрика обиде, ее замечание прозвучало именно так.
— Ага, — как-то сдавленно отозвался Эрик, отвел взгляд и сунул руки в карманы джинсов, — все это знают!
— Эй, эта засада с Ищейкой лишь крошечная остановка на пути в Голливуд, верно? Сколько тебе лет, двадцать один?
— Девятнадцать. Я всего несколько месяцев назад Превратился. А что? Я выгляжу старым?
— Двадцать один — это не старость, — рассмеялась Шайлин.
