– Скорее одна большая семья. Вся наша жизнь связана с клиникой, и для нас это важно, ведь коренных жителей среди нас нет. Все мы трансплантаты.
Алексей остановился у двери и взялся за дверную ручку.
– Вы уверены, что все еще хотите взглянуть на мои картины? – осведомился он.
Наталья кивнула:
– Конечно. Я люблю живопись.
– Тогда добро пожаловать.
И Тенишев распахнул перед Натальей дверь.
11
Они вошли в прихожую.
– Если услышите, как об пол стучат костыли, не пугайтесь, – предупредил Тенишев. – Это сестренка моей жены. Зовут ее Ольга, но внутри семьи мы называем ее «Костяная Нога».
Наталья посмотрела на Алексея удивленно, но ничего не сказала.
– А вот и наша Костяная Нога! – воскликнул он вдруг, поворачиваясь к комнате Ольги.
В дверях стояла Ольга – красивая, белокурая, безукоризненно накрашенная. Опираясь на костыли, она с любопытством смотрела на гостью. Когда та взглянула на нее, Ольга весело проговорила:
– Не обращайте на него внимания. Алексей – художник, а все художники идиоты, – протянула руку, представилась: – Оля.
– Наталья.
– Это ваши? – спросила Ольга, пожав гостье руку и кивнув на близнецов, которые бесцеремонно устроились на диване.
Наталья кивнула:
– Да.
Ольга улыбнулась:
– Славные. Мальчики, как вас зовут?
– А нас не зовут, мы сами приходим, – неожиданно заявил в ответ один из близнецов.
– Сашка, не хами, – осадила его Наталья.
– Да ничего страшного, – сказала Ольга с улыбкой. – Дети есть дети.
– Ты сама сказала, чтобы мы упражнялись в остроумии на ком-нибудь еще, – заявил матери Сашка.
А Пашка поддакнул:
– Эта тетя нам подходит.
– Будете хамить – заклею вам рты скотчем! – пообещала Наталья.
– Тогда мы позвоним в комитет по защите детей и расскажем о случае истязательства над детьми, – объявил Сашка.
А Пашка разъяснил:
– Сашка переписал телефон из телевизора. Там сказали, что дети имеют право на защиту.
Наталья повернулась к Алексею и Ольге и с горькой улыбкой проговорила:
– Ну, и что прикажете с ними делать? Они знают законы лучше меня.
– Умные мальчики, – усмехнулся Алексей. – Сколько им?
– Восемь.
– Смышленые.
– Не то слово! Порой не знаю, куда деваться от их смышлености.
Тут Сашка снова изрек голосом маленького оракула:
– Умные дети – не только большая радость, но и большая ответственность для родителей.
Наталья прищурилась и спросила с напускной строгостью:
– Это ты тоже в телевизоре услышал?
– Да.
– Когда-нибудь я выброшу ящик на помойку.
– Не выбросишь, – заявил Сашка. – Папа заплатил за него половину месячной зарплаты.
Тенишев разложил мольберт, водрузил на него незаконченную картину и повернул ее к окну.
Один из близнецов тотчас соскочил с дивана и подошел к мольберту. Тенишев хотел остановить его, но лишь махнул рукой, решив: черт с ним, пусть смотрит.
Некоторое время мальчишка разглядывал нагромождение красок, потом перевел глаза на Тенишева и спросил:
– Ты нарисовал?
Алексей кивнул:
– Угу.
– А что это?
– Мир, который меня окружает.
Сашка пристально вгляделся в картину и тихо проговорил:
– Он страшный.
– Кто? – не понял Алексей.
– Мир, который тебя окружает, – пояснил мальчик. – А почему у него в руке нож?
– У кого? – опять не понял Тенишев.
– У дяди, который прячется за кустом.
Тенишев покосился на холст и назидательно произнес:
– Малыш, на картине нет никакого дяди.
Мальчишка посмотрел на Алексея удивленно, потом снова устремил взгляд на картину и сказал:
– Но я его вижу. Дядя хочет сделать тете больно. Ей страшно, и она плачет. – Мальчик нахмурил лоб и деловито изрек: – Думаю, он собирается ее убить.
Алексей протянул руку и погладил ребенка по голове.
– Ты хороший мальчик, – задумчиво сказал он, – но у тебя слишком богатое воображение. Либо ты станешь писателем, либо… пациентом своего папы.
Близнец дернул головой, выскальзывая из-под ладони Тенишева, и с воплем бросился к матери.
– Мама!
– Что случилось? – удивленно спросила Наталья.
– Этот дядя обозвал меня психом!
Астахова сдвинула брови и строго посмотрела на сына.
– Не выдумывай.
– Но он так сказал! Он сказал, что, когда я вырасту, папа будет меня лечить!
Наталья посмотрела на Тенишева, тот пожал плечами. Женщина снова повернулась к детям.
– Идите погуляйте на улице. Только не отходите от дома.
Выпроводив сыновей, она прошла к стене, на которой были развешаны картины Алексея. Пока гостья обозревала холсты, Ольга стояла в дверях мастерской с бокалом «Мартини» в руке и насмешливо поглядывала на Тенишева.
– Интересные работы, – констатировала Наталья. – Вот эта мне нравится больше всего. В ней много энергии и ярости. Однако сквозь агрессию проглядывает уязвимость. Вы потратили на нее много времени, правда?
– Правда, – кивнул Алексей. – А как вы догадались?
Наталья пожала плечами:
– Это видно.
На улице что-то громыхнуло. Наталья подошла к окну и тревожно выглянула наружу.
– Они разожгли костер, – сообщила она. – Знаете, я, наверное, пойду, пока мои сорванцы не спалили ваш дом. Но я еще приду, ладно? Может быть, я захочу что-то купить. Вы ведь продаете свои работы?
– Продаю, – ответил Тенишев.
– Только никто не покупает, – тихо и насмешливо проговорила у него за спиной Ольга.
Наталья перевела на нее взгляд.
– Картины Ван Гога и Модильяни тоже не покупали, – сказала она. – Как знать, может, лет через десять полотна Алексея будут стоить миллионы. Нужно спешить, пока они не выросли в цене!
Женщина улыбнулась, затем распрощалась с Алексеем и Ольгой и покинула дом.
– Саша! Паша! – донесся с улицы ее звонкий голос.
Ольга посмотрела на окно и проворковала, цитируя гостью:
