– Он не ваш пациент.
– Я бы хотела сделать это не для него, а для себя.
Шевердук несколько секунд хмуро размышлял, затем кивнул:
– Хорошо. Но завтра диск должен быть на месте.
– Будет, – пообещала Вера и, пока наставник не передумал, вынула диск из привода, сунула его в сумочку.
А Шевердук уже рылся в стопке дисков, глядя на даты, выведенные на вкладышах его собственной рукой.
– Начнем, пожалуй, отсюда.
Он вставил в привод новый диск. На экране монитора появилось неподвижное лицо Часовщика. Если бы не бегущие в правом углу экрана цифры, фиксирующие продолжительность записи, можно было подумать, что это просто фотография.
– Знаете, что самое удивительное? – мрачно проговорил Шевердук, глядя на экран. – Часовщик даже не моргает.
– Этого не может быть, – твердо сказала Вера. – Если бы он не моргал, его глаза превратились бы в два куска засохшего желе.
– Взгляните сами, – предложил Иван Федорович.
Вера уставилась на монитор. Лицо Часовщика было неподвижно, словно он впал в кому. Но руки продолжали шевелиться, ловко перебирая часовой механизм. Девушка смотрела на экран не меньше минуты – тяжелые, как у гоголевского Вия, веки Часовщика оставались неподвижны.
– Удивительно, – пробормотала Вера. – Его можно экспонировать в кунсткамере.
Вера откинулась на спинку стула.
– У меня такое ощущение, будто я сплю и все это мне снится, – призналась она. – Часа не прошло, как Астахова убили. А мы тут сидим с вами и рассуждаем о двигательной дисфункции анонимного больного. Словно ничего не случилось.
– А что вы предлагаете? – прищурил недобрые глаза Шевердук. – Кататься по полу и посыпать голову пеплом?
– Нет, но… – девушка растерянно пожала плечами. – Я не знаю… На моих глазах убили человека, но осознать произошедшее у меня как-то не получается. Будто все было не со мной. Только тошнит немного.
– Нормальная реакция нормального человека, – констатировал Шевердук. – Существует всего один способ отвлечься от неприятных мыслей.
– Какой?
– Работа, – просто ответил Шевердук. – Пододвигайтесь поближе, и начнем просмотр записей.
4
Анализ «бесед» с Часовщиком давался Вере с трудом. Глядя на неподвижное лицо убийцы, она видела и наполненные ужасом и отчаянием глаза Астахова в тот момент, когда рука Часовщика схватила его за горло.
Уже через двадцать минут она отвернулась от экрана монитора и сдавленно проговорила:
– Нет, не могу…
С полминуты Вера задумчиво смотрела в одну точку, хмуря брови, потом повернулась к Шевердуку.
– Где сейчас Астахов?
– В подвале, – ответил наставник.
– И что будет дальше?
– Приедет следственная группа. Покрутится здесь полдня и уедет.
– И все?
Иван Федорович пожал плечами.
– А вы чего хотите? Невменяемость Часовщика давно доказана. Если понадобится, мы еще раз дадим экспертную оценку его психическому состоянию. Он сидит в одиночной палате под надежной охраной. Дальше его упрятать уже невозможно.
– Но ведь они обязаны завести уголовное дело!
– Заведут, – согласился Шевердук. – Но быстро его закроют. Тут ведь все очевидно – трагическая случайность. Как авария на дороге. Виноватых нет.
– А если они подумают, что вы втолкнули Тимура Альбертовича к Часовщику нарочно? Ведь может же им прийти в голову такая версия?
Повисла долгая, томительная пауза. Наконец Иван Федорович заговорил.
– Вас Сташевский «обработал»? – угрюмо поинтересовался он.
Вера отвела взгляд и пробормотала:
– Откуда вы знаете?
– Не нужно быть гением, чтобы догадаться. Мерзавец не может мне простить одного разговора. Помнится, я тогда дал ему по физиономии.
– За что?
Шевердук дернул уголком рта. Затем, проигнорировав вопрос, заявил:
– Иногда грубая физическая сила – лучший аргумент в споре.
Вера уныло смотрела на свои руки.
– Вера Сергеевна, – мягко проговорил Шевердук, – идите-ка вы домой.
– Но мы ведь еще не закончили, – неуверенно возразила Вера.
– Завтра закончим. А вам сейчас нужно отдохнуть.
Вера облегченно вздохнула. Она рада была уйти из клиники. Оставаться дальше в помещении, в подвале которого лежит труп Астахова, было просто невыносимо.
– Спасибо, Иван Федорович.
– Не за что. Завтра мы с вами…
Договорить он не успел. На столе пискнул коммутатор. Шевердук протянул руку и нажал на кнопку.
– Слушаю!
– Иван Федорович, Вера Сергеевна у вас? – донесся из динамика глуховатый голос заведующего клиникой.
– Да.
– Срочно зайдите ко мне. Оба.
– Что-то случилось?
– С вами хочет поговорить следователь.
Связь отключилась. Шевердук убрал палец с коммутатора и взглянул на Веру.
– Придется пойти, – сказал он.
– Да, – согласилась она. – Придется.
5
– Это Вера Сергеевна Арнгольц, – представил девушку заведующий.
Следователь сидел в кресле, вытянув ноги и сплетя пальцы под подбородком. Услышав голос Черневицкого, он заморгал, точно не сразу сумел оторваться от каких-то сложных размышлений, и рассеянно посмотрел на Веру.
– А, да-да. Очень приятно.
– А также Иван Федорович Шевердук. Присаживайтесь, коллеги.
Шевердук и Вера опустились в неуютные кожаные кресла. Следователь пошарил в кармане серого пиджака, достал небольшой блокнот и ручку.
– Меня зовут Николай Степанович Рогожин, – представился он, с любопытством оглядывая Веру и Шевердука. – У вас был тяжелый день, я понимаю. Но я просто обязан задать вам несколько вопросов. Вы готовы?
– Вполне, – ответила Вера.
Шевердук ничего не ответил, лишь нахмурил лоб и поправил пальцем очки в роговой оправе.
Следователь уголком рта изобразил ободряющую улыбку.
– Ну и хорошо. Тогда, пожалуй, начнем. Иван Федорович, первый вопрос к вам. Как получилось, что Тимур Астахов оказался в камере у Часовщика?
– Во-первых, это не камера, а палата, – угрюмо ответил Шевердук. – А во-вторых… Разве Игорь Константинович вам не рассказал?
– Я бы хотел услышать вашу версию, – вежливо произнес следователь Рогожин.
– Уверен, что она полностью совпадет с версией заведующего, – пробурчал Шевердук. – Тимур Альбертович стоял у защитной перегородки и беседовал с Часовщиком. Потом вдруг замигал свет… видимо, что-то случилось с проводкой. Мы оба посмотрели на лампы, и в тот же момент перегородка приоткрылась. Часовщик схватил Астахова и втащил его в палату.
