– Хорошо, – кивнул Рогожин, – я сформулирую вопрос точнее. Вы говорили с Часовщиком об Астахове?
На лице Веры отразилось удивление.
– Вы что, думаете, что я обсуждала с пациентом врача? – хрипло спросила она.
Рогожин холодно воззрился на Веру и вкрадчиво проговорил:
– Вы не ответили на мой вопрос.
Вера пожала плечами:
– Мой ответ – нет.
Следователь несколько секунд сверлил ее взглядом, затем вздохнул:
– Ну, хорошо.
– Прошу прощения, – вмешался в разговор профессор Черневицкий. – Могу я узнать, почему вы задаете такие вопросы?
Рогожин холодно взглянул на заведующего.
– Можете. Дело в том, что Тимур Астахов звонил мне два дня назад и просил о встрече. Как думаете, что он хотел мне рассказать? Может быть, доктор прознал о каких-нибудь темных делишках, которые творятся в вашей клинике?
Заведующий посмотрел на следователя с видом человека, который только что услышал неимоверную глупость.
– Не понимаю, о каких таких «делишках» вы говорите. У нас здесь клиника, а не казино. Мы лечим людей.
– Вы их лечите, а они вас калечат, – с ухмылкой произнес Рогожин.
Вера гневно выпятила нижнюю губу. Слова так и жгли ей рот. Но она взглянула на Черневицкого – тот был абсолютно спокоен – и сдержалась.
– Какие перспективы у этого дела? – осведомился заведующий у следователя таким тоном, словно речь идет о самых заурядных и будничных вещах.
Рогожин нахмурился и обронил:
– Следствие покажет, – затем он положил ладони на подлокотники кресла и одарил присутствующих добродушной, почти дружеской улыбкой. – Ну что ж, господа… Пожалуй, на сегодня достаточно. Спасибо за беседу, не буду вас больше задерживать.
* * *
Вера первой вышла из кабинета заведующего, а вслед за нею следователь, и тут с Рогожиным произошла странная перемена. Его лицо уже не было ни сердитым, ни недовольным. Он посмотрел на Веру спокойными глазами и устало проговорил:
– Если захотите мне что-то сообщить – позвоните. Вот моя визитная карточка.
С этими словами следователь сунул визитку в нагрудный кармашек медицинского халата девушки. На несколько секунд задержал пальцы у ее груди. Вера посмотрела на его руку, потом перевела холодный взгляд на лицо Рогожина. И тот мгновенно убрал руку.
– Извините, – сказал он. – Знаете, я первый раз в жизни встречаю такого симпатичного психиатра. Мне даже немного жаль, что я не сумасшедший.
– У вас еще все впереди, – пообещала Вера.
– Вы считаете? Что ж, очень может быть.
Следователь засмеялся. Затем чуть поклонился Вере, ироническим жестом снимая с головы воображаемую шляпу, повернулся и зашагал по коридору к лестнице.
Рядом с Верой остановился Шевердук.
– Похоже, он нас с вами подозревает, – небрежно проговорил Шевердук. – Этот чудак думает, что мы с вами подговорили Часовщика. А потом заманили Тимура в палату и выключили защиту.
Вера нахмурилась.
– Это же глупо.
– Глупо, – согласился Иван Федорович. – Но вполне правдоподобно. Рогожин знает, что у меня был мотив. И подозревает, что у вас он тоже имелся. – Шевердук поправил пальцем очки и взглянул на Веру исподлобья. – А вы правда толкнули Тимура в лужу?
– Все было не совсем так, – усмехнулась Вера. – Он попытался меня поцеловать, а я оттолкнула его от себя, и он споткнулся о камень. Честно говоря, совершенно забыла про тот случай.
– А Сташевский, как видно, не забыл, – угрюмо проговорил Шевердук.
– Думаете, он видел и рассказал следователю?
– А кто еще? – Иван Федорович глянул на часы. – Уже поздно. Проводить вас до дома?
Вера покачала головой:
– Нет. Хочу пройтись одна.
– Уверены?
– Да.
– Тогда до завтра?
– До завтра.
Шевердук пожал ей руку. Вера успела отойти метров на пять, когда наставник вдруг окликнул ее:
– Вера Сергеевна!
– Что? – оглянулась девушка.
– А вы тоже думаете, что это я бросил Тимура на растерзание Часовщику?
– Нет, – соврала Вера.
– Но у меня действительно был мотив.
– Мотив – еще не преступление, – отчеканила Вера. – Всего доброго, Иван Федорович!
Затем она повернулась и зашагала к выходу.
6
На улице было темно. Видимо, лампочки в фонарях перегорели от замыкания. Это было неприятно. Вера подняла воротник плаща и двинулась в сторону дома.
Но даже хорошо, что нужно идти пешком, утешала себя Вера. Будет время успокоиться и выбросить из головы все ужасы, которыми щедро одарил ее сегодняшний длинный, кошмарный день.
Дубовый лес вокруг был мрачен и неприветлив. Дул ветер, и ветви деревьев тихонько поскрипывали, словно жаловались Вере на одиночество, бесприютность и подступающую зиму.
Девушка пожалела, что у нее нет фонарика. Впрочем, дорогу до коттеджа она легко могла найти и в темноте.
Очередной порыв холодного ветра заставил поежиться. Вера вдруг с удивлением обратила внимание на то, что у нее подрагивают руки. Хм, довольно сильный тремор. Такого с ней раньше не было. Ей на самом деле страшно?
Что ж, идти одной через ночной лес – занятие неприятное. Любая бы на ее месте испугалась.
Вера оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что никто не идет за ней. Но, вопреки ожиданию, и в самом деле кого-то увидела. Издали и в темноте было трудно понять, идет тот человек именно за ней или нет, однако примерно в полусотне метров, в том же направлении, что и она, двигался чей-то светлый силуэт, временами довольно ясно вырисовываясь на фоне черных деревьев.
Вера пошла дальше, глядя перед собой и стискивая в пальцах кожаный ремешок сумочки. Все ее тело, каждая его мышца трепетали, силясь подавить неудержимое стремление броситься бежать очертя голову – точно так же, как в детстве, когда она с бьющимся в горле сердцем проходила по темному коридору коммуналки, чтобы затем, миновав скопление велосипедов и детских колясок, кинуться к двери и вихрем влететь в свою комнату.
Чтобы подавить страх, Вера призвала на помощь логику и рассудительность взрослого человека. Пугаться неизвестно чего – глупо. Если она сейчас побежит, то в темноте может напороться на ветку или подвернуть ногу. Да и от кого бежать? Может быть, светлая тень, которую она видела, всего лишь игра воображения?
Вера снова оглянулась. И никакой фигуры не увидела. Похоже, воображение и впрямь сыграло с ней злую шутку. Главное теперь, не сбиться с пути и не угодить в болото.
